Ариетта благоразумно склонялась именно к этому решению. В конце концов, скоро будет внесен выкуп. Значительные доходы Куссонской сеньории позволят сделать это без особых затруднений. К тому же до них дошли слухи, что переговоры между управляющим Куссона и людьми графа Солсбери уже идут полным ходом.

Но Франсуа решил бежать. Напрасно Ариетта умоляла его и отговаривала — все впустую. У него уже был готов план. Он попросит у Французской Мадам, как последней милости перед заключением в тюрьму, разрешения участвовать в ночном турнире. Как только он вновь облачится в доспехи, а под ним будет конь, он немедленно скроется…

Ариетта пыталась раскрыть возлюбленному все безумие этой затеи:

— Ведь не переплывете же вы море на своем коне?

— Завладею каким-нибудь судном.

— Лондонский порт охраняется днем и ночью.

— Значит, поеду в какой-нибудь другой порт.

— Вы и мили не проедете, как вас обстреляют лучники!

— Ваша любовь спасла мне жизнь, она же сделает меня неуязвимым! Я хочу совершить ради вас такой подвиг, прекраснее которого еще ни один рыцарь не преподносил своей даме!

Таково было последнее слово Франсуа. Он отправился объявить королеве Изабелле о своем исцелении и заодно просить ее о разрешении участвовать в турнире. Та не только сразу согласилась, но и заявила, что самолично будет там присутствовать — ради него. В часовне замка отслужили благодарственную мессу, чтобы почтить избавление пленного рыцаря от недуга. Присутствовал весь Хертфорд, до самого последнего слуги, — так велик был восторг, вызванный этим чудом. Одна только Ариетта не могла скрыть печали, причин которой никому не удавалось понять.

***

Франсуа покинул Хертфорд утром 6 января 1358 года. Французская Мадам снабдила его доспехами, конем и оружием. При нем находился Туссен; обоих сопровождала солидная английская стража. В последний раз попытавшись отговорить Франсуа от его замысла, Ариетта попрощалась с ним вся в слезах, заявив, что ей недостанет мужества присутствовать на турнире, так что они видятся в последний раз. Франсуа ничуть не ослабел в своей решимости и направился в Лондон — город, в котором он уже побывал, но которого еще не видел. Более того, Франсуа возвращался даже к некоей исходной точке, поскольку турнир должен был состояться в садах Вестминстерского дворца.

В эту пору ночь спускается рано, поэтому, когда Франсуа преодолел двадцать миль, отделявшие его от столицы, было уже темно. Таким образом, он увидел Лондон не больше, чем когда был слеп.

В Вестминстерских садах скамьи сняли и заменили палатками, предназначенными для рыцарей, а посередине насыпали песок, чтобы устроить ристалище. По обе стороны от него установили две трибуны. Они были не так велики, как обычно, но ведь и сам ночной турнир в честь праздника Богоявления отнюдь не являлся народным увеселением, а устраивался исключительно для узкого круга избранной публики.

Приставы отвели Франсуа и Туссена в одну из палаток и оставили там. Франсуа, уже облачившемуся в свои доспехи, оставалось лишь ждать сигнала труб, вызывающих бойцов к началу единоборств. Франсуа от всей души наслаждался этими мгновениями счастья. Вновь обретенное зрение и любовь Ариетты придавали ему невероятные силы. Он сожалел лишь об отсутствии самой Ариетты. Как бы он хотел, чтобы она воочию увидела все те подвиги, которые он совершит ради нее!

Тут полог палатки приподнялся, и она появилась.

Да, это и вправду была она — Ариетта, которую он покинул несколько часов назад, Ариетта зеленоглазая, рыжеволосая, сияющая…

— Я не смогла вынести нашей разлуки. Я пришла в последний раз умолять вас отказаться… или поцеловать вас в последний раз!

— Именно из-за любви к вам, Ариетта, я и не могу отказаться!

— Тогда подарите мне последний поцелуй!

— Он будет далеко не последним, клянусь вам! Я доберусь до Франции, вы приедете ко мне, и мы поженимся.

Франсуа приблизился тяжелой поступью. Ариетта остановила его:

— Не могли бы вы снять ваши доспехи, прежде чем обнять меня?

С помощью Туссена Франсуа разоблачился. Он снял не только доспех, но также и кольчужные его части и, оставшись в одном подкольчужнике — длинной тунике из грубого льна, заключил в объятия свою будущую жену.

Чаще всего Ариетта одевалась в зеленое — цвет, который выгодно оттенял ее рыжие волосы. Вот и сейчас на ней было зеленое платье, украшенное золотой брошью в виде геральдической лилии — подарок Французской Мадам. Во время их объятия брошь расстегнулась; Ариетта хотела вернуть ее на место, но взялась так неловко, что уколола Франсуа в шею. Появилась капелька крови. Ариетта извинилась. Франсуа улыбнулся:

— Теперь у меня останется памятка о вас.

Он хотел снова надеть доспехи, но Ариетта удержала его умоляющим взглядом.

— Не торопитесь… Сначала поговорим.

Они принялись беседовать, но через несколько минут язык у Франсуа стал заплетаться. Он пожаловался на головокружение. Казалось, Ариетта не слышала его и продолжала говорить. И вдруг Франсуа рухнул наземь как подкошенный. Туссен зарычал и схватил девушку за плечи.

— Это все вы! Вы укололи его своей брошкой!

— Да, я!

— Вы убили его, англичанка проклятая!

Не помня себя от бешенства, Туссен стал изо всех сил трясти Ариетту. В тот же миг какой-то лакей, который, должно быть, поджидал снаружи, вбежал в палатку и с трудом оттащил Туссена. Ариетта поправила прическу.

— Зачем бы стала я убивать того, кого люблю? Застежка моей броши и вправду смазана снадобьем, но только снотворным, а вовсе не ядом. И теперь он глубоко спит.

— Но почему?

Вместо ответа Ариетта обратилась к своему слуге, который тем временем принес снаружи объемистый сверток.

— Оставь это здесь и возвращайся в Хертфорд.

Слуга исчез. Ариетта обратилась к Туссену:

— В этом свертке две лакейские ливреи. В одну нарядись сам, другую надень на Франсуа. Доведешь его до Темзы, поддерживая, будто он пьян. Там вас будет поджидать рыбачье суденышко. У капитана приказ плыть во Францию.

Ариетта достала кошелек.

— Это вам на путешествие по самой Франции. Капитану ничего не давай, ему уже все заплачено.

Туссен был совершенно ошарашен.

— А как же вы?

— Скажу и о себе. Если вдруг заметят, что Франсуа исчез, немедленно поднимется тревога и вас схватят. Вот почему я должна выступить вместо него. Облачай меня!

— Что?

— Одень меня! Помоги нацепить эти доспехи. Одна я не смогу это сделать. Я никогда этому не училась.

— И думать забудьте!

— Я не только думаю, но и приказываю тебе!

Лежащий на земле Франсуа захрапел. Туссен был сообразителен. Несмотря на всю неправдоподобность ситуации, он быстро овладел собой. И высказался со всей определенностью: