И Софья, крепко сжав зубы, чтобы не закричать, задрала на Рудазове рубаху, прочертила кровавую полосу поперек его груди – глубокую, длинную. И рука не дрогнула. Даже когда, соприкоснувшись с серебром клинка, кровь закипела, зашипела, точно кислота, а Рудазов совершенно по-звериному зарычал.

И почти сразу же все закончилось. Тело, еще мгновение назад бившееся в судорогах, обмякло, разжались пальцы, оставляя на ладонях следы от ногтей, попрятались вены. Софья всхлипнула, совсем как недавно Илька, прижалась ухом к груди Рудазова, прислушиваясь к биению его сердца. Сердце билось ровно и размеренно – живой! Точно живой, мертвый бы не стал гладить ее по голове, успокаивать.

– Не плачь, Соня.

– Значит, опять Соня? – спросила она и снова всхлипнула.

– Помутнение какое-то на меня нашло. – Он пытался шутить, но руку не убрал, гладил по волосам ласково, бережно.

– Точно помутнение. – Все-таки она заглянула ему в глаза, самые обычные, человеческие. – Ты нам жизнь спас.

– А ты мне. Кажется. – Придерживая Софью за плечи, он сел, потряс головой, словно бы стряхивая наваждение, сказал растерянно: – Не понимаю, что на меня нашло. Не помню ничего толком. Увидел, что вы с Илькой на конюшню пошли, решил следом…

– Зачем?

– Просто так, присмотреть. – Он подмигнул Ильке, спросил: – Напугал я тебя, малец?

– Меня – нет. – Илька расправил плечи. – Ее вот напугал. И лошадей. Они от тебя убежали.

– Странно. – Рудазов усмехнулся. – Лошади меня обычно любят.

– Меня тоже. – Софья спрятала нож в складках платья. – А тут лошадка наша понесла ни с того ни с сего. Она испугалась. Чего она испугалась?..

Рудазов не ответил, вместо этого снова погладил ее по голове. Бережно так погладил, словно она была сделана из хрусталя.

– Ты лошадь остановил. Просто поймал поводья и тянул. Мне показалось, она сейчас упадет на землю, что ты свалишь ее.

– Какой я, однако, отчаянный. Лошадей на скаку останавливаю… – Дмитрий продолжал улыбаться, но во взгляде его читалась тревога. А рана от ножа уже запеклась, и Софье показалось, что начала даже затягиваться. – Мой жеребец тоже нервничал, норов начал показывать сразу, как только я на него сел, а вот по-настоящему испугался, когда въехали в лес.

– Там был кто-то, – сказал вдруг Илька.

– Где? – в один голос спросили они с Рудазовым.

– В кустах. Я видел перед тем, как лошадь понесла, там кто-то прятался.

– Зверь? – Рудазов подобрался, и под кожей снова выступили исчезнувшие было вены. – Ты видел зверя?

– Не знаю. – Илька растерянно пожал плечами. – Мне показалось, что это был человек, но разглядеть толком я не успел. А у тебя такая силища! – вздохнул он уважительно и тут же добавил: – И глаза светились.

– Глаза, говоришь, светились? – переспросил Рудазов и осторожно потрогал свою рану.

– Белым таким светом, точно луна.

– Правда? – Рудазов посмотрел на Софью, и во взгляде его ей почудился страх, по-мальчишески беспомощный.

– Тебе было очень плохо. – От прямого ответа она ушла, носовым платком принялась стирать с его лица кровь.

– Это я помню. И способ для лечения ты выбрала удивительный. – Рудазов снова взглянул на след от ножа.

– Главное, что действенный. – Как она могла рассказать ему про Евдокию?! Поверил бы он ей? Не счел бы сумасшедшей? Не поэтому ли Евдокия исчезла, предоставила Софье право разбираться в случившемся самой? – Как ты себя чувствуешь? – Лучший способ уйти от неудобных расспросов – самой начать задавать вопросы.

– Хорошо… кажется, – говорил Рудазов неуверенно, задумчиво, хоть и выглядел многим лучше, чем пару минут назад. – Мне бы еще понять, что за чертовщина со мной приключилась.

Ей бы тоже понять. Но на раздумья нет времени, нужно возвращаться в поместье, пока их не хватились и не начали искать.

А Рудазов уже встал на ноги, помог подняться ей, сказал рассеянно:

– Лошади до конюшни раньше нашего доберутся.

– Скажем как есть. Наша лошадь понесла, а ты пытался ее остановить и поранился.

На самом деле, не так все было, но про светящиеся глаза и нечеловеческую силу вряд ли кто поверит. Вот Рудазов и сам не верит. Да и она, если честно, тоже. Показалось со страху.

Он молча кивнул, но руку Софьину из своей не выпустил. Наверное, это что-то значило, вот только она еще не знала, что именно.

Их отсутствие осталось незамеченным, гости еще не вернулись с прогулки по озеру, так что объяснять никому ничего не пришлось. Если только конюху.

Лошади оказались уже в своих стойлах и выглядели вполне спокойными.

– Прибежали вот, – сказал конюх и глянул на Софью с Рудазовым искоса.

– Наша с Илькой лошадь понесла. – Обманывать его Софья не стала. – Чего-то испугалась. Если бы не господин Рудазов, не знаю, что бы с нами стало.

– Понесла. – Конюх задумчиво поскреб бороду. – Что-то они в последнее время пугливые стали. Все как одна. Особливо по ночам. Ржут, мечутся в стойлах.

– С чего это, как думаете? – спросил Рудазов. – Когда обычно лошади себя так ведут?

– Когда зверя чуют. Волка там или медведя. Да только откуда на острове волки? Зимой-то оно ладно, могли по льду прийти, было такое дело, но сейчас лето, а лошади сами не свои.

– И давно? – Рудазов взъерошил волосы, поморщился. Наверное, боль, которой он мучился в лесу, прошла еще не окончательно.

– Да вот как хозяин вернулся, так и началось. Когда дом пустой стоял, спокойно все было. Да и лошади у меня смирные, обученные, они без лишней надобности пугаться не станут, а тут, не поверите, уже которую ночь с ними ночую, успокаиваю.

– И не видели ничего подозрительного?

Софья глянула на Рудазова удивленно – о чем это он?

– Вы про волколака, барин? – спросил конюх осторожно, но по выражению его лица было видно, что сам он возможность такую не исключает.

– Про волка, – уточнил Рудазов так же осторожно.

– Так мы ж на острове, посеред воды, а волколак в Чернокаменске и на приисках бесчинствует, – однако в голосе конюха слышались сомнения. – И лошадки, опять же, живы-здоровы. Неужто этот изверг бы мимо прошел и не порвал скотинку?

– Так вы же конюшню, наверное, на замок запираете.

Софья все еще не понимала, к чему этот странный разговор. Каким образом зверь мог очутиться на острове? Да и не зверь напугал их лошадь, Илька видел человека. Или Ильке тоже показалось со страху?

– Запираю, – конюх отчего-то торопливо перекрестился, – от греха подальше.

– Говорите, сами с лошадьми ночуете, так, может, видели или слышали что-нибудь подозрительное? Вы, любезный, не бойтесь, расскажите нам все как есть. Знаете ли, мы с Софьей Петровной с той тварью дважды встречались, нас уже ничем не удивишь. А вот понять, что происходит, очень бы хотелось.