Пришла Эдна, уже такая, как всегда, если не считать несколько трагического выражения лица.

— Когда же ты получаешь расчет, Эдна? — спросил у нее отец.

— На этой неделе. И чем скорее, тем лучше. Если бы не надо было получить жалованье за неделю, я бы уж завтра не пошла в магазин. Свиньи! Девушки, которые там раньше служили, например Айви Эрмитедж, говорили мне, что так будет, но я не верила, пока сама не убедилась.

— Ну, а дальше что? — спросил мистер Смит немного устало.

— Ты, папа, не беспокойся. Я не собираюсь торчать дома без дела. Найду что-нибудь.

— Ей хочется поступить к мадам Риволи на Хай-стрит, — пояснила миссис Смит, — и основательно изучить это дело.

— Какое? Передай, пожалуйста, салат, Эдна.

— Там делают шляпы. Ты знаешь мастерскую мадам Риволи на Хай-стрит? Там я купила хорошенькую красную шляпку, которая еще потом упала в воду в Хастингсе. Теперь мастерская перешла к миссис Толбот — той, у которой муж умер, объевшись устрицами, года четыре назад, и после этого все их знакомые долго в рот не брали устриц. Ну так вот, это та самая миссис Толбот, маленькая женщина, похожа на француженку, одевается очень хорошо, но, по-моему, чуточку крикливо. Помнишь, папа, я как-то указала тебе ее на улице, а ты сказал, что если бы у тебя были такие худые ноги, ты бы старался их прятать, а не выставлял напоказ. И я боялась, что она услышит…

— Ага, после этого вы еще говорите, что у меня злой язык! — воскликнула Эдна. — А сами-то! И главное — про кого! Про миссис Толбот! Нет человека милее.

— От тебя требуется только одно: чтобы ты не совалась не в свое дело, — обрезала ее мать, забывая, что это именно ее дело. — Если тебе скучно, можешь принести из кухни пудинг и еще чем-нибудь помочь мне по хозяйству. Только осторожно неси. Закрой салфеткой.

— А где ты познакомилась с этой мадам Риволи? — спросил мистер Смит.

— Нигде. Это просто название, папа, понимаешь? До миссис Толбот хозяйкой мастерской была мисс Маргетройд. А название это — чтобы приманивать заказчиц, чтобы думали, будто все шляпы у них — парижские модели. Но все равно, это лучшая шляпная мастерская в нашем районе. Если тебе известна в Сток-Ньюингтоне какая-нибудь другая получше, я бы желала, очень желала узнать ее адрес. Единственное, из-за чего я не заказываю у мадам Риволи, — это цены. Цены у них жуткие, лучше уж прямо идти в Вест-Энд. Миссис Толбот имеет порядочный доход. Впрочем, не думаю, чтобы мастерская целиком принадлежала ей — наверное, она только ею заведует. Мне даже кто-то говорил, что настоящие владельцы — два еврея. А теперь, Эдна, — миссис Смит вскочила и взяла пудинг из руки дочери, — живей беги за тарелками, и все будет в порядке. Ну, вот и пудинг. На вкус он лучше, чем на вид. Достаточно тебе, папа?

— Как раз в меру, — ответил мистер Смит.

— Ну, если мало, можешь всегда взять еще. А ты что же, Эдна? Не хочешь, конечно? Все равно я тебе положу. Съешь кусочек и увидишь, что тебе станет легче.

— Пудинг недурен. Бывает и хуже, — заметил мистер Смит критически. — Чуточку сыроват как будто, а, мама?

— Знаешь что, мама, ты его плохо замесила, — объявила требовательная Эдна. — Он тяжелый, как свинец, ей-богу. Дайте мне еще капельку яблочной начинки. Корки я есть не могу.

— Будь у тебя такая мать, какая была у меня, — промолвила мисс Смит с напускной строгостью, — тебя бы заставили есть все, что дают, а не выбирать и привередничать. Впрочем, не спорю, пудинг сегодня не особенно удался.

— Да, так о чем мы говорили?.. — сказал мистер Смит, отложив ложку и отрицательно покачав головой в ответ на предложение взять еще пудинга. — Откуда вы знаете эту миссис Толбот, или мадам Риволи, или как ее там? Я забыл, с чего все это началось. Ты наболтала тут про красные шляпки, и устрицы, и чьи-то худые ноги, — у меня просто голова пошла кругом. Расскажи по порядку.

— Эдна, расскажи ему ты, пока я приготовлю чай. И Боже тебя упаси сказать хоть словечко о красных шляпках и устрицах, не то твой отец сбежит из дому. Глупый ты у нас старичок! — И миссис Смит, с ловкостью жонглера собрав блюда и тарелки, умчалась с ними на кухню.

— Вот как все вышло, папа, — начала Эдна. — Моя подруга, Минни Уотсон, знакома с этой миссис Толбот, заведующей у мадам Риволи, потому что мать Минни давно ее знает. И Минни познакомила меня с миссис Толбот, и мы с нею разговаривали, а потом Минни ей сказала, что я хотела бы поступить в мастерскую…

— Ага, мы наконец подходим к сути дела…

— Ну, и миссис Толбот сказала Минни Уотсон, что я ей нравлюсь и если я хочу идти к ней в ученицы, она меня примет. Но первые полгода придется работать без жалованья, а потом я буду получать сначала небольшое. Зато, когда выучусь, смогу зарабатывать кучу денег, как все хорошие мастерицы.

— Да, папа, такова ее новая затея, — вмешалась миссис Смит, входя с чайником. — Хочет учиться шить шляпы. Я не говорю, что это плохая мысль, потому что мысль не плохая, и, по-моему, Эдна может не хуже всякой другой выучиться, потому что руки у нее золотые (когда она хочет приложить их к чему-нибудь, а дома это бывает не часто). И она любит переделывать шляпы, а я этого никогда не любила.

— Все говорят, что у меня большие способности, — сказала Эдна с некоторым вызовом.

— Не знаю, кто эти «все». Если ты имеешь в виду твою Минни Уотсон и ей подобных, так их мнение не многого стоит. Они тебе наговорят с три короба! Все же, папа, идея не плохая, только я уже говорила Эдне, что эти полгода ее ученичества нам трудновато придется. У нее не будет ни пенни, а ведь с тех пор, как она работает, она привыкла иметь свои деньги. Нам придется одевать ее прилично, да еще, кроме того, давать ей карманные деньги. Вот ты всегда твердишь, папа, что я ничего в делах не смыслю (я и не спорю, — не знаю, для чего это мне нужно), а я сразу все сообразила и спросила у нее, какая же нам будет польза от ее мастерской.

— Вот уж кому-кому, а папе надо помалкивать! — воскликнула Эдна, с торжеством глядя на него через стол. — Ведь он хотел, чтобы я стала учительницей, и, если бы я его послушалась, я бы теперь училась в колледже и не только ничего не зарабатывала, но ему пришлось бы еще платить за ученье.

— Хорошо, но ты же не хотела быть учительницей, — сказала миссис Смит таким тоном, как будто это решало вопрос.

— Кроме того, дочь моя… — начал вдруг мистер Смит несколько высокопарно.

— Пей чай, папа.

Удивительное дело: как только мистер Смит готовился сделать какое-нибудь веское заявление, его жена непременно совалась к нему с чашкой или тарелкой, или просила подбросить угля в камин, или посылала взглянуть, не стучится ли кто у наружной двери.

— Продолжай, папа. Что ты хотел сказать? — спросила она как ни в чем не бывало, увидев, что он нахмурил брови.

— Я хотел сказать, что одно дело — преподавать, другое — быть модисткой. Если бы ты, Эдна, решила стать учительницей, я был бы готов на всякие жертвы. Это — настоящая профессия. И надежная. Она обеспечивает человека на всю жизнь.