фиксированную цену, обусловленную кем угодно контролируемым объективным состоянием вещей. Слиток золота или драгоценный камень в определённый момент в мире имеют оценку их редкости, лежащую в основе предписанной покупателю цены. Поэтому измеритель-футурист должен будет расчленить художественное произведение на отдельные открытия составляющих его отношений, средствами вычисления определить редкость каждого из них, то есть количество энергии, потраченное на их производство, и на основании этой редкости для каждого из них определить ФИКСИРОВАННУЮ ЦЕНУ, затем сложить отдельные стоимости и назначить общую цену произведения. Естественно, цена должна всегда быть оправдана формулой измерения, учитывающей количество представленной в произведении художественной энергии и более высокую или низкую котировку художественной энергии на рынке в данный момент.

Так, разрушив пассеистский снобизм искусства-идеала, искусства-священной-недоступной-возвышенности, искусства-мучения-чистоты-обета-одиночества-презрения реальности, анемичной меланхолии бесхребетных, которые изолируются от реальной жизни, потому что не умеют встретиться с ней лицом к лицу, художник, наконец, найдёт своё место в жизни’, между колбасником и изготовителем автомобильных покрышек, между воздыхателем и спекулянтом, между инженером и крестьянином. Это – первая основа нового мирового финансового организма, в котором совокупность деятельности потрясающего развития, полноты и важности, до сегодняшнего дня остававшаяся во власти варваров, будет встроена в современную цивилизацию. Мы, футуристы, утверждаем, что перевод дыхания локомотива и лихорадочной пульсации современной толпы в обескровленное тело искусства будет иметь незамедлительный эффект на создание и выбор произведений, в тысячу раз лучших, чем до сегодняшнего дня. Кроме того, это – сильное, очистительное и восстанавливающее лечение, в котором нуждается искусство, чтобы избавиться от последних пассеистских инфекций, циркулирующих в его организме.

Футуристское измерение, с одной стороны, даст художнику неоспоримые права, но оно также должно будет наложить на него обязанности и чёткую ответственность. Предположим, художник применил к своей картине оценочные формулы, согласно которым в ней содержится 10 находок высшего сорта (80 лир за каждую), 20 – второго (18 лир за каждую), 8 – третьего (10 лир за каждую) и по которым он, соответственно, назначает за картину цену в 740 лир, однако в случае, если возможный контроль выявит, что какое-то из открытий имеет цену меньше указанной или попросту отсутствует, художник должен быть отдан под суд за мошенничество и приговорён к штрафу или тюрьме. Таким образом, мы требуем у органов власти создания обязательного корпуса законов, предназначенных для охраны и регулирования рынка гениальности. Невероятно наблюдать, как в сфере интеллектуальной деятельности до настоящего времени было абсолютно допустимо мошенничество. Собственно, это – зона варварства, которая традиционно остаётся средоточием нашей прогрессивной современности. В этой области футуристская потасовка оправдана и необходима: она несёт функцию, которую в гражданской области играет закон. Абсолютно уверенные в том, что законы, которых мы ждём, будут даны нам в будущем, мы требуем в настоящем, чтобы первыми судимы по обвинению в непрерывном мошенничестве в ущерб публике были д’Аннунцио, Пуччини и Леонкавалло – действительно, эти господа продают за тысячи лир произведения, стоимость которых варьируется от минимум 35 чентезимо до максимум 40 франков.

Пока эти законы не появятся, мы должны будем считать себя жителями дикой страны. Хотя бы и так. Но в варварстве удар и револьверный выстрел – это аргументы. Поэтому нам остаётся разговаривать таким образом.

Как видно, оценщик-футурист будет осуществлять свою работу совершенно иначе, нежели до сегодняшнего дня её выполнял пассеистский критик. Он станет настоящим и подлинным профессионалом, врачом и психологом, исполняющим свой законный долг, следуя практике закона. То же – для художника. Завтра мы должны будем прикрепить на дверях наших домов таблички: Измеритель, Фантаст, Философ, Специалист по астрономическим стихам, Гений, Сумасшедший… И сумасшедший тоже, потому что это время даже из безумия (расстройства логических связей) делает осознанное и высокое искусство. Индивид, который в своём собственном мозге может построить сложное безумие, приобретает ценность. Хороший сумасшедший может стоить тысячи франков. Другая деятельность, которая будет очищена и регламентирована футуристской оценкой, – это проституция. Поскольку здесь также зачастую существуют вынужденные жертвы удручающего мошенничества.

И теперь, заявив: 1. что интуиция есть не что иное, как фрагментарное и более быстрое размышление; что между размышлением и интуицией нет существенной разницы, и что, стало быть, каждый продукт одного контролируется другим; 2. что размышление и интуиция – объяснимые и осуществимые мыслительные функции вплоть до их мельчайших подробностей посредством футуристского анализа содержания до их медиумических глубин; 3. что футуристское измерение будет делаться на основании логики (совокупности связей, которые поддерживают материальную реальность, отражённую в человеческом сознании), физических законов энергии и окружающего положения вещей, независимо от какого-либо субъективного мнения (мы оценили в 12000 лир картину художника Боччони, от которой мы испытываем невыносимую тошноту, и мы были вынуждены назначить огромную цену звукоподражанию поэта Маринетти, пугающе некрасивому, антиэстетичному и отвратительному), мы формулируем следующие абсолютные

Футуристские заключения:

1. Искусство – это мозговая секреция, точно измеримая;

2. Необходимо взвешивать мысль и продавать её, как любой другой товар;

3. Произведение искусства – есть не что иное, как аккумулятор энергии мозга; создать симфонию или поэму значит взять определённое число звуков и слов и склеить их вместе, смазав силой интеллекта;

4. Вид произведения не имеет сам по себе никакого значения; произведение становится ценным благодаря окружающим условиям его создания, его полемическому значению, отвлечённости…;

5. Производитель созидательной художественной силы должен стать частью коммерческого организма, который является мускулом всей современной жизни. Деньги – один из самых чудовищно и грубо серьёзных вопросов реальности, благодаря которому мы живём, поэтому достаточно будет обратиться к ним, чтобы устранить возможность какой-либо ошибки или безнаказанной несправедливости. Кроме того, одна хорошая инъекция деловой сыворотки введёт прямо в кровь творческого интеллектуала точное сознание его прав и его ответственности;

6. Нужно отменить, помимо слов «критика» и «критик», понятия души, духа, художника и все подобные слова, также заражённые пассеистским снобизмом, заменив их точными названиями: мозг, открытие, энергия, церебратор, фантаст…;

7. Решительно сбросить в море всё искусство прошлого, которое нас не интересует и которое, с другой стороны, мы не можем измерить в силу полной и вынужденной нехватки у нас всех подробностей среды, всего фона жизни, в которой оно возникло;

8. Превозносить удивительную важность наших утверждений, касающихся воли гения и футуристского обновления.

Мы искренне рады заключить, что футуризм, рождённый в Милане, промышленной и коммерческой столице Италии, и запущенный 5 лет назад во всём мире поэтом Маринетти в колонках парижского «Фигаро», после победы на поле искусства благодаря словам на свободе, пластическому динамизму, антиизящной плюритональной музыке без квадратуры и искусству шумов, готов вторгнуться также в лаборатории и школы пассеистской науки, музеи и кладбища мумифицированных силлогизмов, камеры пыток свободного творческого безумия.

Б. Коррадини, Э.