– Чертовски красивая девка! – заметил один. – Кто она такая? – обратился он к мексиканцу.

– Скво юта, – ответил тот и, указывая на меня, добавил: – Сестра этого вождя охотников и сама тоже охотница – бьет оленей, бизонов, горных баранов.

– Черт с ней, что она охотница. Если бы ее лицо хорошенько протереть мочалкой с мылом, она была бы красотка хоть куда!

Парень, так красноречиво высказывавший свое мнение, был одним из тех шести, что встретили нас, когда мы подъезжали. Его спутники стояли тут же, уставившись на девушку своими рысьими или, скорее, волчьими глазами. Сам Стеббинс, прежде чем отойти от нас, внимательно оглядел Мэриен, хотя явно ее не узнал. Остальные продолжали громко выражать свое полунасмешливое восхищение. Я, так же как сама Мэриен, очень обрадовался, когда палатки были наконец поставлены и она могла скрыться от любопытных взглядов.

Нам представилась теперь полная возможность изучить мормонов, так сказать, в домашней обстановке, ибо им и в голову не приходило, что мы их понимаем.

– Чертовски красивая девка! – заметил один. – Кто она такая?

Большинство из этих переселенцев были простые фермеры, сапожники, кузнецы, столяры и тому подобное, с самыми обыкновенными лицами, не выражавшими ни особой святости, ни особой греховности. Но среди них попадались и другого рода «святые» – с более хитрыми и порочными лицами. Это были люди, которые, несомненно, вступили в секту, стремясь к благам земным, а вовсе не небесным. Все они занимали высокое положение среди мормонов, являясь «пастырями» остальных.

Однако я недолго их рассматривал. Меня занимало другое. Я давно уже то и дело внимательно поглядывал на вход в лагерь, окидывая зорким взглядом каждого, кто появлялся оттуда, будь то мужчина или женщина. Но до сих пор безрезультатно – те, кого я ждал, не появлялись. Вход находился примерно в двухстах ярдах от наших палаток, но даже на таком расстоянии я узнал бы огромную фигуру скваттера. Что касается Лилиен, то мое сердце сразу подсказало бы мне, что это она. Но ни отец, ни дочь не показывались, хотя вокруг нас все время толпилось много народу. Было по меньшей мере странно, что Холт и Лилиен не последовали общему примеру. Естественное любопытство и чисто детское желание взглянуть на наш наряд и раскраску должны были бы заставить Лилиен выйти. Мое удивление возрастало по мере того, как один переселенец за другим появлялись из-за фургонов, а тех, кого я ждал, все не было. Постепенно оно перешло в огорчение, а потом и в беспокойство. Меня начало мучить жестокое подозрение: а находится ли вообще Лилиен в лагере мормонов? Может быть, мы идем по ложному следу? Вдруг Холт остался с золотоискателями? Ведь история, рассказанная Су-ва-ни, в конце концов, ничего не доказывала. Быть может, Лилиен уехала с тем драгуном, который преподнес ей букет, перевязанный шнуром от его пояса?

– Да, – пробормотал я про себя, – вполне вероятно, что их здесь нет. Скваттер мог перестать повиноваться Стеббинсу и, распростившись с мормонами, уйти с золотоискателями… Да нет! Вот он, сам Холт, собственной персоной!

Высокий человек, стоявший в проходе между фургонами, действительно оказался Холтом. Он появился там, очевидно, когда я на один миг отвел взгляд в сторону. Геркулесовское сложение и огромная, закрывающая грудь рыжая борода помогли мне узнать скваттера из Теннесси, но окончательно убедил меня в этом его костюм. Он был все тот же, что я видел на Холте в то памятное утро, когда он направил на меня свое длинное ружье. Я хорошо помнил широкую куртку из толстого зеленого сукна, еще более выгоревшую с тех пор, красную рубаху, грубые, выше колен сапоги, обвязанный вокруг головы алый платок с болтающимся над бровями концом. Я жадно вглядывался в скваттера. Собирается ли он подойти поближе или просто вышел по какому-нибудь делу? Мне показалось, что вид у него задумчивый и печальный. Я не мог, конечно, различить выражение лица на таком расстоянии, но, кажется, в нем не было любопытства.

Мельком взглянув на нас, скваттер отвернулся. По-видимому, мы его вовсе не интересовали и он не разделял детского любопытства своих спутников, на которых очень мало походил во всех отношениях. Холт выглядел среди них как мрачный, но величественный лев, окруженный шакалами. Его поведение усиливало это сходство с царем зверей. Ни с кем не вступая в разговор, он стоял в стороне, молчаливый и неподвижный, как статуя. Потом я увидел, как он зевнул, потянулся, а затем повернулся и исчез за фургонами.

Появление скваттера успокоило меня. Раз он находится в лагере мормонов, значит, там же была и Лилиен. Читатель может удивиться, почему обстоятельство, только вчера огорчавшее меня, сегодня радовало. Но это легко объяснить. Наш план был так хорош, что опасаться больших трудностей уже не приходилось, и моя надежда на успех превратилась почти в уверенность. Судя по всему, у «святых» не возникло никаких подозрений. Мы могли совершенно свободно ходить по лагерю мормонов, и осуществить наши намерения казалось нетрудно. Меня беспокоило только одно: согласится ли Лилиен бежать с нами. Вдруг она все-таки не захочет покинуть отца? В таком случае все наши усилия оказались бы напрасными. Но, поразмыслив, я решил, что, даже если это не удастся мне, Мэриен, разумеется, сумеет убедить сестру.

Утешив себя этой мыслью, я решил заняться моим конем, которого давно уже не чистил. Огромное мексиканское седло достаточно изменило его вид, но я и без этого не опасался, что он будет узнан. Стеббинс и Холт видели его всего раз, и то при таких обстоятельствах, когда лошадь вряд ли могла привлечь их внимание. Иначе, конечно, они вспомнили бы моего араба, которого, однажды увидев, трудно было забыть.

Итак, я только собрался расседлать его, как совсем недалеко от меня возникло видение, показавшееся мне лучом света среди мрачной тьмы и заставившее меня застыть на месте. В двадцати шагах от меня стояла прелестная девушка с золотистыми волосами, падавшими чуть ли не до колен. Нет нужды объяснять, что это была Лилиен Холт. Я сразу заметил в ней некоторую перемену. Она загорела, стала как будто выше и взрослее. На ней было то же домотканое платье, из которого она теперь немного выросла, и на шее по-прежнему поблескивала нитка фальшивого жемчуга. Мне вдруг пришла в голову радостная мысль: может быть, ей не хочется наряжаться?

Она стояла вполоборота ко мне, очевидно, задержавшись, чтобы рассмотреть меня получше. Ее большие глаза были устремлены на меня с удивлением и любопытством, которых не мог не вызвать мой живописный индейский костюм. Скоро она повернулась и пошла своей дорогой, время от времени, однако, оглядываясь назад. Неужели сердце подсказало Лилиен правду? Нет, это казалось совершенно невозможным.

Дорожка привела ее к реке ярдах в ста выше того места, где были разбиты наши палатки. На таком же расстоянии оттуда находился и ближайший фургон. В руке девушка несла ведро, но, дойдя до реки, она не стала сразу наполнять его, а села на берегу у самой воды, так что ее длинные волосы рассыпались по траве. Склонив голову, она начала внимательно всматриваться в кристальную глубину, словно там отражался какой-то желанный образ.