титул императора. Куница понял, что на ночном зрелище Рамо отсутствовал, но растолковывать суть дела этой деревенщине не собирался. Они влились в людскую массу.

Толпа, словно рой шершней, гудела в улочках, и, ощутив себя частью потока, Куница увяз в этой эластичной и вязкой, как смола, массе, отдавшись течению пешего люда. Среди них он видел грязных и лохматых нищих с окраины и предместий, бритых наголо татуированных мастеровых из ремесленных рядов… А какой-то псих в черном рваном плаще со знаком Двурогого повис на фонаре и оттуда вещал о скорой гибели мира и пробуждении Спящих богов, в сравнении с которыми сам Двурогий не более чем мальчик на побегушках.

Вскоре толпа остановилась. Люди продолжали напирать сзади, и им с Рамо пришлось раздать тумаков особенно нетерпеливым. «Эдак мы и к ночи не доберемся», — подумал Куница.

— Что там впереди? — крикнул он. — Почему встали?

— Дворцовые едут! — ответили спереди. — Улицу перекрыли!

В этот момент кто-то запулил булыжником в пророка Двурогого, и тот нелепо повис на фонарном столбе, зацепившись полой плаща. Толпа зарычала и скорчилась от смеха.

Наконец, движение возобновилось. Взбешенный, по-юношески нетерпеливый Куница ломанулся вперед, расталкивая и сбивая с ног неторопливый народ. Рамо изрыгал матюги, раздавая направо и налево пинки и затрещины. Это помогало, но слабо.

Тем не менее вскоре им удалось протиснуться в знакомый переулок, где было посвободнее, а там, зная тесные кривые улочки, как многократно пройденный лабиринт, они убыстрили шаг и вскоре влились в процессию, втекающую в огромное строение Арены.

Она имела овальную форму, и внутрь можно было попасть через одну из многочисленных арок, разбросанных по всему периметру, кроме одной — Императорской арки Объединения, поставленной первым императором Ма Джу Ро, основателем династии. Именно там стояла самая высокая, отделенная от других многометровыми провалами с заостренными кольями на дне, трибуна для лучших людей Империи — с мягкими скамейками для императорской семьи, советников, многочисленных придворных и фавориток, высшей аристократии — рейков, а также гостящих в столице баронов.

«Дядя Гектор наверняка уже там», — подумал Куница, проходя мимо арки Объединения. По задуманному Игнатом плану их группе следовало расположиться на узкой трибуне над Вратами смерти, куда уносили изуродованные тела смертельно раненых и погибших гладиаторов.

— Убрал руки! Живо! — скомандовал он Рамо, заметив, как деревенщина тянется в карман одного из зрителей.

— Да ладно, чо там… — заспорил было тот, но руку убрал.

Сам не осознав, как ему повезло, чуть не обокраденный самодовольный купчина хлопнул пухлой ладонью по заднице впереди идущей матроны. Та визгливо расхохоталась и, обернувшись, многообещающе лукаво улыбнулась купцу.

Рассевшись, Куница от скуки начал крутить головой, высматривая знакомых. Вон через пару рядов сидит Шкет со своей бандой, малолетний лидер уличной шпаны. Чуть дальше, спрятав лицо в капюшоне, стучит тросточкой слепой Уритиму, один из старших в Гильдии попрошаек. Западная трибуна знати была пока почти пуста, но постепенно заполнялась.

— Опа! — хлопнул и потер ладонями Рамо. — Жратва! Эй! Иди сюда! — окликнул он торговку с корзиной.

Та закивала и, улыбаясь, бойко пробралась к мужчинам. От корзины шел умопомрачительный запах. В животе Куницы заурчало — он не ел, как проснулся.

— Чо у тебя там? — поинтересовался Рамо, принюхиваясь.

— Жареная рыба по два медяка, пирожки с крабом по одному да запеченная маниока, тоже медяк.

— С крабом, говоришь? Если с крысятиной, я тебе твои пирожки, знаешь, куда засуну?

— Хорошие у меня пирожки! — возмутилась торговка, немолодая женщина с ярко накрашенным лицом. — Муж гадов ловит, я готовлю! А не нравится, катитесь к Двурогому!

— Ну-ну, — хмыкнул Рамо.

— Ладно, давай все, — распорядился Куница. — Выпить есть что?

— Бражка есть.

— Наливай своей бузы, — обрадовался Рамо. — Зашибись!

Пока ели и пили, Арена окончательно забилась народом. Прибыли советники, придворные, рейки и расфуфыренные жены и любовницы. Пустовало только императорское место. В соседнем с ним кресле Куница заметил смешливую девчонку по имени Кора, встреченную им во дворце, — говорили, что новую фаворитку Маджуро. Им тогда удалось перекинуться парой слов, и чем-то она запала ему в душу.

Вдруг все затихли, а из тех ворот, что стояли напротив Врат смерти, уверенно вышла знакомая фигура. Император!

Возбужденный шепот и выкрики стихли в неясном ожидании. Взгляды всех присутствующих устремились на него. Маджуро остановился в центре и медленно, будто всматриваясь в каждое лицо, огляделся. В мертвой упругой тишине раздались рукоплескания, сначала слабые и редкие, потом набирающие силу и отдающиеся эхом по Арене.

Император поднял руку, и все стихло — мгновенно. Кунице даже показалось, что он оглох.

— Братья и сестры мои! — пронесся по Арене зычный голос Маджуро. — Сегодня вы собрались здесь, чтобы посмотреть, как я сражусь с Игнатом, бывшим гладиатором, чемпионом Арены и главарем преступного мира…

— Слыхал? — довольно осклабился Рамо, пихая локтем Куницу. — Мы с тобой братья императора!

— Мы сразимся… — продолжил император.

— И ты сдохнешь! — перебил его кто-то с трибуны. Куница нашел выскочку взглядом — кто-то из игнатовских псов.

— Может, и так, — невозмутимо согласился император. — В любом случае это будет бой за Империю. Потому что Игнат в сговоре с моим кузеном Рецинием, и если победит он, у вас будет новый правитель.

— Уж лучше он, чем ты! — выкрикнул тот же мужик.

— Нет, не лучше! — Маджуро повысил голос, хотя казалось, что громче уже некуда. — Потому что я — больше, чем император. Я — больше, чем человек! И теперь я объявляю об этом сам всем и открыто! Пресвятая мать явилась мне и указала путь! С ее поддержкой Империя снова станет великой! С ее благословения я сделаю жизнь наших граждан лучше! Бесплатная медицина! Бесплатное образование талантливым детям! Мирные и спокойные дороги и города!..

Кунице показалось, что Маджуро перебирает с патокой. Беспросветному дураку понятно, что все это пустые слова, и говорит их император, чтобы еще больше одурачить одураченный народ. Остаток пылкой речи он откровенно зевал, несколько удивленно подмечая, что в основной массе зрители увлеченно слушают императорские обещания.

Но последние слова, произнесенные императором, вдруг всколыхнули не только трибуны, но и самого Куницу:

— Рециний хочет расколоть страну! Я же хочу объединить! Сейчас, пока есть время до боя с Игнатом, я докажу, что Пресвятая мать вместе со мной. С трибуны ко мне может спуститься любой тяжелобольной или калека, и я излечу его!

Император замолчал. В возникшей тишине ошеломленные зрители вдруг услышали:

— Эй, ваше величество! Я, Финн, с рождения неходячий! Все меня знают, я не подставной! Чо, мне спускаться? — Прокричавший глумливо гоготнул.

— Давай, Финн! Выведи Кислого на чистую воду! — захохотали люди. — Мы тебя знаем!

Финна знали все. Глава гильдии