Люк нахмурился.

– Рабочие клянутся, что они хорошо закрыли эту дыру, Роберт. Я все еще не понимаю, как ты умудрился туда упасть.

– Не знаю. Но все уже позади, и я выздоровел. – Сказав это, Роберт оглянулся на Кору. – Прощайте, прекрасная графиня. Не давайте своему мужу тиранить себя. Он ужасный деспот, особенно когда не в духе.

– Я знаю, каково это – выносить его нрав, – через силу улыбнулась она. – Но я уже притерпелась.

Роберт засмеялся и взял поводья своего коня. Негромко зазвенела упряжь, меч звякнул о седло, когда он садился верхом. Сделав всем прощальный знак рукой, он повернулся, и кавалькада выехала сквозь открытые ворота.

Это был одновременно и приятный, и горький момент для Коры. Приятный оттого, что она видит Амелию в последний раз, а горький потому, что искренне будет скучать по Роберту. И все же облегчение при мысли, что леди Амелия уехала, пересиливало горечь разлуки с Робертом. Как несносно вела себя здесь эта женщина! Но она, Кора, не доставила ей удовольствия напоследок поссорить их с Люком, хотя несколько раз едва не потеряла самообладание. Неужели Люк не понимал, что эта дама просто играет им?

Когда кавалькада всадников исчезла из виду, Люк подошел к ней, мягко улыбаясь.

– Я думал, они не уедут никогда.

Кора подняла брови.

– Я тоже, милорд, но по другой причине, наверное.

– Без сомнения. – Он взял ее за руку. – А теперь пойдем. Со всей их свитой, заполнившей весь замок, нельзя было спокойного угла найти, чтобы побыть вдвоем.

– Но ты забыл про рабочих.

– Нет, моя красавица, но они не помешают. – Поднеся руку жены к губам, Люк посмотрел на нее долгим горячим взглядом, обещавшим наслаждение.

Сердце Коры забилось. В его глазах была такая неприкрытая страсть, в которой невозможно было ошибиться. Нет, он любил ее, и только ее, в его сердце не было другой женщины.

Нетерпеливое желание Люка побудило ее безотчетно прижаться к нему. И Кора не протестовала, когда он потянул ее к приоткрытой двери сарая и там вдруг повалил в полутьме на большую охапку сена, распространявшего дурманящий запах трав.

Мельчайшие частички соломенной трухи и пыли поднялась в воздух, когда Люк опустился с размаху рядом с ней.

– Задержимся здесь ненадолго, дорогая?

– Здесь? Валяться в сене?.. – Она уперлась ему в грудь, шутливо сопротивляясь, но Люк схватил ее руку и приник к ладони ртом.

– А что? Вполне подходящее место, ведь лошади не возражают, а все конюхи еще в поле. – Его губы двинулись по ладони к запястью, сдвинув тонкое кружево на рукаве. – Тут нигде невозможно уединиться. Хоть я и имею право, как законный супруг, я вовсе не хочу, чтобы все нас видели.

– А почему бы и нет, милорд? – давясь от смеха, спросила Кора. – Они бы оценили проворство, с каким вы управляетесь с обязанностями служанки.

– Среди всего прочего. – Узкий рукав платья, которое она носила под накидкой, послужил ему препятствием для продолжения ласк, и Люк, нахмурившись, воззрился на него. – Пожалуй, я предпочитаю те наряды, в которые ты одевалась раньше. Жаль, что я выбросил твои короткие туники.

Кора с улыбкой наблюдала, как он начал распускать неподатливые завязки, нетерпеливо дергая их, что выдавало его желание. Наконец Люк поднял взгляд.

– Вы не могли бы мне помочь, миледи?

– Да, но в таком случае удовольствие достанется тебе слишком легко. Я считаю, что мужчина должен хорошенько постараться, прежде чем добьется чего хочет, а иначе он не будет это ценить.

– Ты… – Люк приложился поцелуем к ее оголенному плечу, спустив с него платье, – ты мудрее, ты разумнее, чем… – Платье соскользнуло с Коры и отлетело в сторону. За платьем вслед полетела нижняя юбка, и теперь Кора лежала перед ним обнаженная на душистом сене, а он с жадностью, которую не мог скрыть, принялся гладить ее, – чем любая женщина, которую я когда-либо знал, ma biche…

Кора в истоме закрыла глаза. Трепет прошел по ее телу, когда его горячие губы нашли чувствительное место за ухом. «Ma biche… моя лапочка». Еще одно нежное прозвище, которым он назвал ее. Но любил ли Люк ее?.. Ей хотелось это знать, хотелось, чтобы он как-то показал, что считает ее чем-то большим, чем своей собственностью, что он любит ее. Ах, Господи, сама-то она понимала, что любит его всем сердцем, любит душой и телом, преданно и самозабвенно. Но она старалась держать свои чувства в узде, как только могла. Ведь если Люк не любит ее…

Нет, лучше не думать об этом, лучше забыться в страсти и не позволять сомнениям разбить это хрупкое счастье, которое ощущала она. Ведь, в конце концов, леди Амелии не удалось увести у нее Люка, хотя она и пыталась это сделать. Люк человек чести, и он останется с ней, Корой, даже если и не любит ее. Возможно, в один прекрасный день он и полюбит ее, полюбит больше, чем доставшиеся ему земли или своего обожаемого короля.

Сбросив куртку и рубашку, Люк потянулся к завязкам штанов. Его голая грудь блестела как бронзовая в сумрачном свете конюшни. Кора не отводила взгляд, любуясь им, этим великолепным мужчиной, который был ее мужем, этим бесстрашным рыцарем, который пылал желанием к ней. Ах, он был так красив, так привлекателен во всем великолепии своей мужской силы, что она сгорала от желания слиться с ним в вихре страсти и вновь закрыла глаза, чтобы Люк не смог это увидеть.

Проведя руками по ее упругим ляжкам, Люк мягко, но настойчиво раздвинул их. Его пальцы ласково прошлись от ее коленок до шелковистого холмика между ног, а когда Кора затрепетала от этого прикосновения, он наклонился и приник губами туда, где только что были его руки, лаская языком ее сокровенную плоть. Кора вскрикнула от неизведанного прежде наслаждения, но он крепко держал ее, продолжая эту дерзкую ласку. Колючая щека терлась о ее нежную кожу, усиливая остроту ощущения.

Ошеломленная и в то же время трепещущая от желания, Кора затаила дыхание, изнемогая от того жара, который превратил ее тело в расплавленный огонь. А Люк ласкал ее груди, проводя большими пальцами по напряженным соскам, в то время как язык его продолжал свое дело. Она издала какой-то нечленораздельный звук, сама не зная, что пытается выразить, но он, казалось, и без слов понимал, чего хочет Кора, хотя она не понимала этого и сама.

Она никогда и не подозревала о таких удивительных ощущениях. Издавая стоны и извиваясь под его языком и руками, Кора пыталась ухватить то странное упоительное возбуждение, охватившее все ее тело, но оно ускользало от нее. Растущее неистовство наполняло ее какой-то невероятной энергией, а потом все вдруг вспыхнуло, словно комета с рассыпающим искры огненным хвостом, и, выдохнув его имя, стиснув кулаки с попавшими в них сухими пучками сена, она содрогнулась от невероятного наслаждения.

Она почти не сознавала себя, когда Люк опустился на нее, шепча ей в ухо ласковые слова. Его сильное горячее тело слилось с ее нежным и податливым, вызывая чувственный трепет. Движения Люка становились все быстрее и энергичнее, пока этот ритм не захватил и ее, и она не начала двигаться ему в такт. Кора схватилась руками за его плечи, чувствуя литые напряженные мышцы, уже не отпуская их в сладком экстазе, пока, обессиленный, Люк не упал на сено, потный, усталый, но полностью удовлетворенный.