— Краловицу.

— Я не знаком с этим человеком. Поэтому не помню, как именно его зовут. Однажды я видел Лолу с Бартом Франклом в ресторане поблизости. Думаю, в последние трудные недели она обратилась за поддержкой к нему.

— Почему вы позвонили Барту вчера вечером и попросили его встретиться с вами?

Лэвери насторожился.

— Ну, детектив, либо сам Барт ответил на этот вопрос, когда просил вас сюда прийти, либо вы меня обманули. — Он подошел к столу и снял телефонную трубку, читая номер на листке бумаги рядом с телефоном. — Может, я просто позвоню ему и все проясню?

Майк тоже поднялся:

— Нет, но Барт действительно сказал нам, что видел, как вы входили в здание, даже придержали дверь для Лолы. Это было примерно за полчаса до убийства.

— А я говорю вам, что это ложь, мистер Чэпмен. — Лэвери набирал номер.

— Нам придется разрешить это иначе, мистер Лэвери. Все, что вы услышите, — это автоответчик. Или дочь Барта. Он в больнице. Сегодня утром по дороге к вам он попал в аварию.

Лэвери положил трубку.

— Барт сильно пострадал?

— Скорее всего, он не выживет.

Профессор вздрогнул и сел за стол.

— Так зачем вы ему звонили и просили о встрече? Что вы хотели ему сказать?

Лэвери взглянул на Чэпмена и ответил:

— Ничего не собирался.

— Но вы же звонили ему. Его дочь может это подтвердить.

— Я вернулся вчера вечером. Среди сообщений на автоответчике было одно от Барта Франкла. Он напомнил мне, каким образом связан с Лолой, и оставил свой домашний телефон.

К концу следующей недели записи телефонных разговоров могут снова нам помочь, но пока я не знала, верить ему или нет.

— Он сказал, что ему нужно?

Похоже, Лэвери решил, что взял верх. Во всяком случае, мне так показалось. Голос его сразу похолодел и стал почти надменным.

— Нет. Просто сказал, что ему надо увидеться со мной. Я подумал, что это касается дела Лолы.

— Его сняли с расследования. Он…

— А я был за границей, детектив. Сидел в бунгало на островах без телевидения и читал газеты, прибывавшие примерно через три дня после того, как они попадали на прилавки в Майами. Так что я не имею ни малейшего представления том, что здесь происходит. Почему его сняли с дела? Может, объясните?

Майк не ответил.

— Вы с Лолой говорили о проекте «Блэкуэллс»?

— Конечно. Последние несколько месяцев она только об этом и думала. По сравнению с преподавательским составом в таких крупных университетах, как Гарвард и Йель, наш относительно маленький, детектив. Когда я пришел в Королевский колледж, у меня появились враги, но обычно мы старались не выносить сор из избы и сами во всем разбирались. Когда меня наняли, заведующий кафедрой антропологии не хотел брать меня к себе.

— Уинстон Шрив?

— Именно. Но потом Лола принялась за Шрива от моего имени. Я бы не сказал, что он мой близкий друг, но он все же взял меня на свое отделение и в последнее время довольно сносно ко мне относился. Особенно учитывая все те неприятности, что на меня свалились. Зато Греньер, заведующий кафедрой биологии… Он-то хотел заполучить меня больше, чем Шрив. Пообщайтесь с этой троицей — Дакота, Шрив и Греньер — и можете быть уверенными: рано или поздно они обязательно заговорят об острове Блэкуэллс. Над этим проектом они трудились большую часть года. Да, еще Локхарт. Я бы назвал его четвертым мушкетером.

— А сами вы участвовали в проекте?

— Я живу настоящим, мисс Купер. Да, они говорили со мной о своей работе, задавали уйму вопросов.

— Например?

— Кажется, когда Лола впервые узнала о торговле наркотиками в старой тюрьме три четверти века назад, масштабы проблемы ее поразили. Но этот скандал довольно известен, и я, разумеется, знаком с историей наркокультуры в этом городе. Так что я объяснил ей, какие наркотики пользовались в то время наибольшей популярностью и насколько распространен был наркобизнес — даже в американских исправительных учреждениях.

— А Греньер? Какие у них с Лолой были отношения?

— Спорю, вам оказалось нелегко заставить его пообщаться с вами. — Лэвери не ошибался. Я надеялась, что к понедельнику Сильвия Фут известит нас, что профессор биологии вернулся и готов с нами встретиться.

— Почему вы это говорите?

— Потому что Томас Греньер — эгоистичный сукин сын, и оказывать содействие в таком деле, как это, — совершенно не в его духе.

— Нам сказали, что Греньер хотел взять вас на свою кафедру, тогда как Шрив и другие не были столь заинтересованы в вашей работе на антропологическом отделении. Это правда?

— Правда, детектив. Но не потому, что он верил в меня. Он рассматривал это как деловое предложение. При мысли обо мне у него перед глазами начинали бегать долларовые значки, а не академические шапочки.

Мы с Майком растерялись.

— Я и не знала, что в университете такие проблемы с деньгами, — призналась я.

— Тогда я догадываюсь, что вы никогда не встречались с Томасом Греньером. И вы не имеете представления, что сделал с колледжами Интернет. И не только в аудиториях. Благодаря Сети, современные университеты стараются нажиться на коммерческом рынке.

— Что вы хотите этим сказать?

— Раньше, мисс Купер, мысль о том, что профессор может зарабатывать деньги своими исследованиями, считалась неприемлемой во всех университетах без исключения. Я не говорю о моей ситуации, если вы об этом думаете. Всегда считалось, что мы, ученые, — вне рынка, и долгое время мы этим пользовались. Из поколения в поколение мы передавали знания нашим детям. Но сегодня многие крупные университеты стараются извлечь доход из своего интеллектуального капитала. Превратить его в финансовый капитал, как поступает остальной мир.

— А Интернет?

— Это золотое дно. Сеть обеспечивает большую и быструю окупаемость. В интернет-сообществе существует жесткая конкуренция, и администрация во всем мире старается использовать любые возможности повысить доход преподавателей — через расширенное использование их работ. Ну и самим университетам кое-что перепадает, конечно. Игра ведется по-крупному. Я удивлен, что вы об этом не читали. Печаталось в передовице «Таймс» не так давно. Ключевой игрок — Греньер.

— Я читаю только спортивную хронику, комиксы и гороскоп. Расскажите об этом.

— Колумбийский университет в некотором роде играет в этом ведущую роль. Тамошний вице-ректор поддержал усилия некоторых профессоров участвовать в новых интернет-кампаниях. Они объединились с онлайновой компанией, проводящей исследования в области питания. И сорвали большой куш, снюхавшись с королем бросовых облигаций Майклом Милкеном в программе серьезных университетских курсов. Они уже сколотили на этом миллионы.