узнать друг друга так, чтобы утверждать, что вы будете счастливы с этим человеком всю жизнь. Личность во всех гранях открывается только спустя время, торопиться с выбором – ошибка неуверенных, чего-то боящихся людей. Рассуждать, конечно, всегда легче, чем воплощать в жизнь. Но разве это не прекрасно – создавать счастливую семью? А утверждать, что любовь проходит – отрицать свою ответственность за сделанный выбор.

Вернемся же, мой читатель, к дому моих друзей, где свадьба уже дышала сладким запахом ванили и яблока. Решено было создать атмосферу летнего ясного дня, для чего была снята огромная утепленная площадь, находившаяся под стеклянным куполом, вблизи Ботанического сада. От маленького домика, где невесте делали последние поправки по макияжу, пролегала белая ведущая к алтарю дорожка, усыпанная розовыми лепестками. По бокам от дорожки на зелёном газоне стояли скамейки, на которых расположились гости: на первых рядах сидели близкие родственники, дальше друзья и коллеги. В белой беседке, убранной цветами и лентами мягких пастельных оттенков, стоял священник (свадьбу делали на американский манер) и жених, воротник его белоснежной рубашки кривовато торчал из- под черного пиджака, и галстук съехал вправо, но этого сам жених заметить не мог, потому что он нервничал, как это положено жениху, невеста, как это положено невесте, не виделась с женихом со вчерашнего вечера, а всем окружающим эти недостатки костюма казались частью притягательного образа.

Зазвучали скрипки, и в дверях миниатюрного домика появилась Евгения, она была ещё прекраснее обычного. Ее пышные светлые волосы были собраны в высокую прическу, на лицо спадали только две кудрявые пряди. Ослепительно белое платье с длинным шлейфом оставило золотые плечи открытыми, шитый бисером корсет стеснил талию и подчеркнул грудь. В руках она крепко сжимала букет из семи белых роз, окутанных в несколько слоев кружевной ткани. В сопровождении Дэниэла она прошла по красной бархатной дорожке к алтарю, и ее улыбку можно было видеть даже под фатой. Дэниэл отдал ее руку Джеку и отошёл к Ольге.

Регистратор начал говорить торжественно и долго, с придыханием, выделяя каждое слово.

– Я спрашиваю тебя, Джек Дэйли, согласен ли ты взять в жёны Евгению? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю".

– Да, обещаю.

– Согласна ли , Евгения, взять в мужья Джека? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём в Господе, и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю".

– Да, обещаю.

Ольга поднесла обручальные кольца на синей как темное небо подушке. Джек бережно взял кольцо и, надевая его на безымянный палец Жени, говорил:

– Прими это обручальное кольцо как символ и обещание моей любви и верности.

Женя, взяв кольцо, дрожащими руками надела его на безымянный палец Джека и сказала еле слышно:

–Этим кольцом я обещаю хранить любовь и верность.

– Можете поцеловать невесту, – радостно объявил регистратор.

Джек аккуратно поднял фату, обнял невесту за талию, прижав к своей груди, и поцеловал.

Гости стали аплодировать стоя.

После торжества, как полагается начинаются танцы и поздравительные речи близких и друзей. Джек и Женя сидели во главе стола, который был накрыт на лужайке, под навесом на случай случайного дождя. Они смеялись, слушая тосты, и бесконечно целовались по просьбе гостей и без неё.

– Дэниэл сказал, что он будет толкать речь, – шепнул Джек сидящим по левую сторону от него жене и ее сестрам.

– В такой формулировке? – изумилась Ольга.

– Я изменил глагол на более сочный. Но смысл от этого не изменился.

– Тихо, – зашипела Женя, когда увидела в руках у Дэниэла микрофон.

Он стоял, сжимая микрофон двумя руками, покручивая правой ногой. Публика затихла, затаив дыхание, и обращённые пристальное ожидающие взгляды придали уверенности и стеснения его выступлению. Дэниэл набрал побольше воздуха в живот и начал:

– Как жаль, что в нашем языке только одно слово, обозначающее любовь. Будь я в силах, я бы добавил несколько значений, которые бы ограничили бы этот океанский термин и разделили его на моря. Первым было бы море любви первой, слепой, полной не нас, но наших ожиданий и сказок. Второе было бы море абсолютной созидающей материнской и отцовской любви, всепрощающей, спасающей. Третье – опьяняющее море страстной, безрассудной, жертвенной, требующей, порой алчной любви, разрушающей и бунтующей. Четвертое море принадлежало бы любви конечно всему живому вокруг, понимающей, принимающей, чистой и открытой, такой любви, которую Боги завещают давать каждому человеку. И пятое море предназначено для большой, зрелой, искренней любви между супругами, когда никто не пытается получить выгоду, перекрыть свои душевные дефициты, а воспринимает супруга как свою половину, которая делает его существование завершенным, а его самого совершенным. Такая любовь не чувство, которое может испариться или иссякнуть, она – обещание, клятва, постоянное состояние души, в котором заключается гармония нашего существования. Исцеляющая сила такой любви не имеет границ – она способна вылечить от недугов физически и нравственных, и поэтому она самая желанная любовь на планете. Такой я вижу вашу любовь и желаю вам пронести ее, не расплескав, до конца.

Закончив речь, Дэниэл по русской традиции кодовым словом «горько» заставил молодых целоваться.

Вдохновленный волнующей речью брата, Альберт, подпрыгивая, подбежал к Юле и, присев на свободный стул, стоящий около нее, затараторил:

– Смотрю на брата и думаю, что он совершил только одну ошибку. Мысль, что мы можем быть вместе вечно, заставляет меня трепетать. Я хотел…

Юля остановила его восторженную речь резким движением руки и вздохнув тяжело, произнесла:

– Я знаю, что ты хочешь мне предложить. Моя сестра не права во всем, кроме этого. Жить вечно – это не нормально, не естественно. Никто не должен жить вечно.

Альберт недоуменно хихикнул и, прищелкнув языком, стал нараспев говорить:

– Задумайся на минуту, представь, что мы можем посмотреть весь мир, побывать в каждом уголке планеты. Нет ничего противоестественного, это дар, нам дано больше времени, чем другим, этим не разбрасываются.

Юля завертела головой и, заглянув Альберту прямо в глаза, изрекла:

– Альберт, ты не понимаешь этого, потому что ещё слишком молод по сравнению с Джеком и Дэниэлом. Прими мой выбор, я в буквальном смысле ангел, я не могу стать дьяволом.

– А я, значит, дьявол, – заголосил он.

– Я не это хотела сказать, – возразила она, – И потом ты все равно