Все это было очень питерское, даже, казалось, дореволюционное. Соня с Левкой слушали бабушку, открыв рот, и чувствовали себя в ее обществе не просто Шариковыми в гостиной профессора Преображенского, а Шариковыми, еще не превращенными в людей, – они в то время так не формулировали, потому что не знали, кто это. Но ведь и Шариков не формулировал.

Фамилия бабушки была Полонская. Она писала в анкетах – «из крестьян». «Крестьяне Полонские, что это?» – удивлялась Соня. «Ах, все это никому не интересно, старый воротник, пересыпанный нафталином, из крестьян, и все тут, – утверждала бабушка. Смеялась: – Вот Соня с Левой у нас аристократы, тонкие пальцы, тонкие щиколотки, изящные удлиненные руки и ноги. А посмотрите на Аришу – чистая крестьянка, как будто в поле родилась».

Соня вздохнула:

– Я очень хорошо помню твою бабушку и деда.

– Так вот, бабушка говорила: важно соблюдать приличия, а все остальное НЕ ВАЖНО… Дед раз в месяц так напивался, что даже до своего кабинета не доходил, засыпал на полу посреди гостиной. Храпе-ел!.. И такой был запах, как будто в винный магазин бомба попала… А бабушка говорила: «Дедушка недомогает, прилег отдохнуть». И знаешь что?

– Что?

– Дед ОТДЫХАЛ на полу в гостиной, и никому даже в голову не приходило, что он напился как свинья. – И Ариша добавила, гордо и печально: – Нужно уметь жить, я – умею. И ты бы тоже могла соблюдать приличия и жить как человек, а не разводить роковые страсти из позапрошлого века…

И она опять взялась за телефон.

– Увидимся, целую тебя, солнышко, – сладким голосом попрощалась с кем-то Ариша и бесстрастно сказала в пространство: – Сука.

– Кто, я? – поинтересовалась Соня и быстро засунула ей в рот кусок камамбера. – Вороне Бог послал кусочек сыра…

Несмотря на необыкновенную внешнюю легкость – вроде бы она и не работала вовсе, – Ариша была чрезвычайно четкая. В понедельник утром она всегда на всякий случай звонила гостям вечерней передачи – проверить, не случилось ли у них насморка, и напомнить, что она их ждет в семь вечера в проходной на студии по такому-то адресу недалеко от Курского вокзала. И сейчас, когда ее гостья отказалась от эфира – внезапный насморк, а скорее всего, более интересное приглашение, – Ариша запаниковала.

– Ты, – Ариша вдруг ткнула пальцем в Соню. Она смотрела на Соню, словно хищно пересчитывала что-то на ее лице, и, пересчитав, собиралась съесть. – Да, ты. Пойдешь на ток-шоу… Расскажешь про Эрмитаж… Я сказала, пойдешь – и все тут.

– Я?! – от удивления Соня подавилась печеньем. – На ток-шоу?..

Ариша хихикнула тоненько, пощекотала Соню:

– Это же кабельный канал, кроме обитателей глухих уголков родины, никто тебя не увидит…

– А какая тема?

– Тема? А-а, ерунда, какая разница… так, женский треп для кошек и собак.

…Женский треп для кошек и собак. Мяу, гав?.. Соне нисколько не было любопытно – после того, как она несколько раз побывала с мужем в разных программах, слова «телевидение» и «прямой эфир» не вызывали у нее трепета. Но отказать Арише показалось стыдно – не отнекиваться же ей, как провинциальной дурочке: «Ах, боюсь, ах, робею».

– Спасибо тебе, спасибо, дорогая, – проворковала Ари-ша, – ты меня возродила из пепла.

Соня все же волновалась, но все оказалось гораздо проще и смешнее, и суматошнее, чем она воображала.

Проходная какого-то бывшего завода, долгий двор, в темноте которого они, поеживаясь, спешили под осенним злым ветром, – Ариша гнала Соню по двору, как козу, только что плетью не присвистывала.

– Вот, привела, – Ариша подтолкнула Соню к ведущему.

Соня сначала удивилась его женственной нежности, подумала, что ведущий похож на тушканчика длинной выпуклой спиной и неожиданно круглым при такой худобе задом, а потом уже узнала Владика.

– Мы работаем для человека из леса, – сказал мальчик-ведущий, – вышел из леса на минуточку, посмотрел ток-шоу и назад к костру. Успокойтесь.

– Успокойтесь, я совершенно спокойна, – дрожащим голосом ответила Соня.

– На грим, – велела Ариша и зашептала что-то на ухо Владику, а Соню забрали в гримерную.

В гримерной торопливо мазнули кисточкой по одной щеке, а по другой не успели, потому что кто-то истерически закричал: «В студию!»

В студии гостей рассадили на неудобных ядовито-желтых пуфиках: Соню в центр, по обе стороны от нее двух дам с одинаково жестким выражением на неподвижных, как маски, худых лицах.

– А вы кто? – спросила левая маска правую, перегнувшись через Соню. – Я вас не знаю. Вы тоже из Петербурга? Или из провинции?

– Я?! – обидчиво вскинулась правая маска и обвела взглядом студию с классическим вызовом провинциала: «Москва, ты меня не знаешь, но мы еще посмотрим, кто кого»…

Владик кокетливо повернулся к камере:

– Дорогие телезрители, тема нашего сегодняшнего ток-шоу – «Жены больших мужей». Аплодисменты!.. Сегодня у нас в гостях жены известных, богатых, успешных мужчин. Из понятных соображений мы оставляем в тайне их имена, но зато мы узнаем самое главное – легко ли быть женой богатого влиятельного человека и как эту проблему решают наши гостьи… Аплодисменты!..

– Быть женой – это труд, – неожиданным басом сказала правая маска.

– Лично я стараюсь быть помощницей своего мужа, – вмешалась левая маска.

– Замечательно, спасибо, – с искренней теплотой в голосе отозвался Владик, – ну, а теперь – сюрприз для наших зрителей! Наша гостья из Петербурга расскажет нам о своей личной, реальной, непридуманной истории. Драматической истории! Оказывается, и в наше непростое для женщины время можно предпочесть любовь богатству! Лишиться обеспеченности, уверенности в будущем – всего, о чем мечтают тысячи наших телезрительниц. Выбрать любовь! Расскажите нам, как вы решились выбрать любовь. Просим!

Соня потрясла головой – этого не может быть. Ей снится эта студия, тушканчик Владик, неподвижные злые маски… Во сне Соня хотела встать и уйти, но испугалась споткнуться о разложенные на полу провода, петлять между ними, как трусливый заяц, под насмешливыми взглядами тоже было страшно… Выйти из сна было невозможно, и она представила, что находится в Эрмитаже перед экскурсионной группой. И, как обычно, медленно, четко начала рассказывать экскурсионной группе о взглядах на брак в разных культурах – во Франции к браку всегда относились прагматично, в Испании романтически, а в России брак означал отношения между родами, смешение кровей, поэтому браки определяли главы родов.

Владик разочарованно кивал, злые маски недвижимо смотрели в камеру, Ариша из-за занавеса мелькала недовольным лицом.

– Но вы, лично вы? Вы были женой богатого влиятельного человека, – настаивал Владик, которому очень хотелось разоблачений в эфире. – Что чувствует жена большого мужа, став обычной, простой женщиной?..