Все понимали без слов, что сейчас все более серьезно, чем просто игра, чем тренировка. Сейчас отрабатывались варианты. То, как оно может быть на самом деле.

— Ребята, — прозвучал в наушниках голос Вязникова, — это «черный сценарий». Перевес в оружии на стороне противника. Численный тоже. У нас одно здание. Постарайтесь выжить.

Когда с чердака прозвучал первый выстрел, Полянский слегка поморщился. По его мыслям, наступление должно было задержаться. Либо Элла начала стрелять раньше, либо молодежь продвигалась быстрее, чем он рассчитывал. И то и другое было плохо. Снайпер должен быть терпелив, а за противника надо продумывать ходы более тщательно.

Миша высунулся в окно, и тут же по стене застучало. Стрелки уже сидели в кустах, около дома.

— Началось! — крикнул Полянский, прицеливаясь. На первом этаже уже стреляли.

— Им понадобится помощь!

Эрик и Роман сделали по выстрелу и рванули вниз.

Когда из дома, подняв оружие над головой, вышел Сергей, в груди у Полянского екнуло.

Потом стало хуже.

До него добрались, кинув с лестницы гранату. Шарики прыснули во все стороны, один из них угодил точно в лоб, прикрытый маской. Полянский прислонился к стене, сполз вниз. По ступеням грохотали сапоги. Михаил закрыл глаза.

Последней сняли Маринку. Снайпер Элла буквально закрыла подружку, но поплатилась за это жизнью. Маринка отбивалась, но все же получила пулю в живот.

— Ну, вы даете! — Широко раскрытые глаза Романова одноклассника выражали восторг. — Столько наших положили. Столько народу навалили!

— Ага, — неохотно ответил Михаил. — И сами все полегли…

— Собираемся на летучку! — кричал Морозов-старший. — Перезарядка! Даю бесплатные консультации!

— Кажется, вечер будет долгий, — сказал проходивший мимо Вязников. — Ты чего, Мишка?

— Да вот, — пожал плечами Полянский. — Все полегли.

— Ничего, брат. Прорвемся. Обязательно.

— Я не к тому. Надо бы схроны поднять.

Ночь. Санкт-Петербург.

Тремя днями позже

Боря-Шары был, в общем-то, парнем удачливым. У него не случалось в жизни каких-то серьезных огорчений или проблем. Может быть, именно это и определило вкупе с невысоким коэффициентом интеллекта род его занятий. В школе он был сильным, хорошо бегал, прыгал, подтягивался и дрался. Последний факт позволял ему сравнительно легко выкручиваться из совсем уж безвыходных комбинаций, которые ему подсовывала жизнь. Всегда было у кого списать, многие искали с ним дружбы. К выпускному девятому Борю начало беспокоить материальное положение. Денег, что удавалось перехватить у родителей, естественным образом не хватало, а зарабатывать самому, где-нибудь в колхозе, было «в падлу». Поэтому так уж получилось, что Боря начал «бомбить» своих одноклассников. Сначала просто так, а потом, натолкнувшись на сопротивление новой группировки, начал продавать свои услуги как бойца. Получалось неплохо. Во время одной из драк ему сломали нос. И Боря, обалдевший от боли, погнал всю команду противника скопом. Своих, впрочем, тоже погнал. Его заметили «старшие товарищи».

После школы дела стали налаживаться. Вместе с такими же не прикрученными к жизни оболтусами он ходил на секцию по кикбоксингу, а по вечерам крутился около какого-нибудь бара, изредка прижимая в темных углах прохожих. Время было «жесткое», и вскоре обстоятельства сложились довольно трудные. После наезда на чью-то точку Боре пришлось делать ноги. Причем настолько быстро и далеко, насколько это было возможно. Фактически это была единственная и крупная неприятность в его жизни, которая, как ни странно, не научила его уму-разуму. Боря-Шары осел в Екатеринбурге, где его и подобрал, без денег и работы, Денис Рогожин. Подобрал, обогрел, нарисовал картину мира, в которую целиком и полностью, со всеми своими недостатками и достоинствами, вписывался человек по прозвищу Боря-Шары. При этом особенной собачьей преданности к своему новому хозяину Борис не испытывал. Вероятно, потому, что как такового Хозяина он не чувствовал, не видел да и воспринимать не стремился. Надо было идти драться — шел. Надо было сделать кому-нибудь «козу» — делал. Были определенные законы, которым следовала рогожинская банда. И Боря их не нарушал.

Сегодня ночью ему надо было пойти и устроить «жвах», как выразился Рогожин. «Пойдешь и жвахнешь». Для этой акции была выделена канистра дизельного топлива, спички и ключи. «Как белый человек пойдешь, через дверь, — смеялся Денис, посылая Борю на задание. — Раз-два, и готово. По-взрослому».

После неудачного похищения Эрика было необходимо «дело». То, что покажет всем: Рогожин шутить не станет.

И вот теперь Боря, сопя, тащил канистру с дизелем к зданию, где располагалась фирма Морозовых. Хотя, по правде сказать, больше всего Боря хотел бы оказаться сейчас как можно дальше отсюда. Ему было «не так». Задницей он чувствовал «западло» и потому топал медленно, неохотно. В одиночку. После смешного провала с похищением ему требовалось восстановить «реноме», престиж. Имидж, который, как известно, для одних — ничто, зато для других — все. Потому напарник остался дома.

Вообще-то контора Морозовых не охранялась, не должна была. Под надзором была клиника, к которой примыкали конторские помещения. Там, в фойе, сидели два охранника, совершавшие периодические обходы помещений на предмет возгорания или незаконного проникновения. Все под сигнализацией. Из здания конторы имелся проход в помещение клиники, но он был заперт и вел непосредственно в фойе, где находилась охрана.

По плану Рогожина Боря должен был забраться в контору, отключить сигнализацию, учинить основательный погром и поджечь все, что можно. В первую очередь бумаги и банки данных. Для этого у Бориса были все необходимые средства. Ключи и коды к сигнализации. Была даже возможность вскрыть сейф, где хранилась информация по работе клиники. Можно застраховать движимое и недвижимое имущество, отстроить дом, закупить технику, но данные… Это удар. Атака на данные, на нечто абстрактное, почти неуловимое, но очень важное, больше всего забавляла Рогожина. Знание было единственной действительной ценностью в мире. И как грибы после дождя, начали расти фирмы, главным предметом торговли которых была информация. Любая. Специальная, общая, профессиональная. «Торговля словами», — презрительно говорил Денис.

Когда Боря подошел к нужным дверям, канистра вдруг показалась ему невероятно тяжелой. На улице было пусто и тихо. Карман оттягивала связка грубо изготовленных ключей.

— Бред какой-то, — прошептал Боря, оглядываясь. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит.

Почему-то вспомнился умерший давным-давно отец. Вот он стоит перед маленьким Борей и укоризненно качает головой. В редкие моменты, когда один запой уже закончился, а другой еще не успел начаться, Борин отец пытался быть строгим. Пытался донести до непутевого сына какую-то истину, которую даже сам не понимал.