— Девочка моя…

Холод обнял Айшу нежным коконом, повлек к воде. Она перегнулась через край опалубки, за ее спиной что-то шевельнулось, зашуршало. Невидимая рука отдернулась, ледяной кокон раскололся, освобождая тело и мысли, вздохнул:

— Не время…

Айша удержалась на краю опалубки, медленно повернулась.

Их было двое. Две женщины. Обе худые, невысокие, со впалыми щеками и серыми волосами, заплетенными на висках в косицы. Одна из женщин была в рубашке до колен, другая — в длинной юбке. Рубаху ей заменяли клочки меха, перевитые конским волосом. Начинаясь от макушки, они переплетались с волосами, гроздьями свисали на грудь незнакомки, высохшее лицо, прогалину меж грудями и впалый живот. На животе покачивалось вдетое в пуп железное колечко, на груди темнели свежие синяки. Такие же синяки украшали ноги второй женщины. На одной коленке виднелась едва подсохшая ссадина.

Держась за руки, обе женщины пытливо рассматривали Айшу. Болотница выпрямилась, вытянула к ним руки, повернула раскрытыми ладонями вверх. Та, что носила меховые клочки, склонила голову к плечу, нахмурилась, взирая на маленькие ладошки болотницы. Вторая переступила с ноги на ногу и, будто глуздырь, сунула в рот большой палец.

— Айша, — болотница приложила правую руку к груди.

Вспомнила древнее приветствие, певуче заговорила на старом языке нежитей, обещая хозяевам, что не навредит их жилищу, не затеет против них зла, не принесет с собой дурные помыслы…

Женщины слушали, молчали. Одна продолжала сосать палец, а вторая озадаченно взирала на гостью, покусывая губы и сосредоточенно наморщив лоб. Не дослушав, шагнула к Айше. Ее рука поднялась, брякнув костяными браслетами на запястье, коснулась груди болотницы. Большой рот приоткрылся.

— Кайра! — ткнув Айшу пальцем в грудь, каркнула женщина.

Пальцы у нее были грязные, с обломанными ногтями. На тыльной стороне ладони виднелись порезы и царапины, словно она недавно дралась с дикой кошкой.

— Айша, — возразила болотница.

Осторожно прикоснулась к чужой руке, мягко согнула ее, указывая на саму незнакомку:

— Кайра.

Та вырвала руку, тряхнула головой. Меховые клочки запрыгали по ее плечам, открывая длинные высохшие груди с темными сосками. Губы раздвинулись, обнажая ряд желтых, обточенных до остроты зубов.

— Кайррра, — постучав кулачком в грудь, рыкнула она. Присела, выгнула спину, по-кошачьи зашипела. Перестав шипеть, вопросительно воззрилась на болотницу. Ее подруга равнодушно подошла к колодцу, качнула ведро. Оно вновь уныло застучало о стены. Обойдя Айшу, женщина в рубашке уселась на опалубку, внимательно рассматривая качающееся ведро. Ее губы беззвучно шевелились.

"Меховая" вновь изогнулась дугой, зашипела.

— Не надо, — Айша выбросила к ней ладонь с растопыренными в стороны пальцами. — Я поняла. Кайра — кошка… Ты говоришь, что я кошка…

Коснулась уголков глаз:

— Кайра?

Многие, даже Бьерн, говорили, что у нее кошачьи глаза.

— Кайра, — кивнула незнакомка. Постучала себя по груди: — Коракша!

— Кто?! — Громкий возглас Айши напугал вторую женщину. Она съежилась, подобрала ноги, закрыла голову руками.

— Коракша… — растерянно повторила "меховая". Она огорчилась, в карих глазах промелькнула обида. Разведя руки в стороны и размахивая ими, словно крыльями, она обежала колодец, каркнула, широко открывая рот. Объяснила:

— Коракша.

Затем, подскочив к своей молчаливой спутнице, сдернула ее с опалубки, подтащила к Айше, толкнула на землю, постучала по всклокоченой макушке:

— Тая — коракша!

Айша поняла: их обеих называли воронами, на языке этих людей — коракшами. Меж тем новая знакомица осмелела. Длинные цепкие пальцы схватили болотницу за локоть, потащили вниз, призывая сесть. Не сопротивляясь, она опустилась на землю. Коракша плюхнулась рядом. От нее жутко воняло — то ли гнилью, то ли прелым жиром.

— Кайра… — она коснулась кончиком пальца Айшиного плеча, затем быстро показала двумя пальцами другой руки бегущего человека.

— Коракша… — палец переместился к ее глазам. Она покрутила головой, делая вид, что вглядывается. Затем, изобразив, словно только что увидела "бегущего человека", выпучила глаза, отшатнулась, замахала руками, словно крыльями:

— Каррр, карррр, карррр!

Айша кивнула. Все становилось на свои места. Эти две женщины-вороны должны были охранять деревню, предупреждая о появлении чужих. Но чужими здесь считали людей, а болотница казалась им кошкой или нелюдью из рода Кошки. Для столь странного домысла было две причины. Во-первых, люди никогда не входили в деревню духов по доброй воле, а Айша вошла, значит, она не человек. Во-вторых, ее глаза походили на кошачьи, и она знала древний язык духов, который был известен лишь зверям и нежитям. Поднимать тревогу из-за приблудной кошки было глупо. Во всяком случае, так решили обе охранницы…

Оставалось непонятным лишь, где попрятались остальные жители.

Сидя напротив гостьи, коракша перебирала комочки меха, выжидающе смотрела на Айшу. Болотнице вспомнился рассказ про другого Коракшу, того, который стал убийцей ее Бьерна, про то, как духи дали ему новую жизнь. Должно быть, свое имя он тоже получил в одной из таких деревень. Перед глазами болотницы возникло его лицо — жесткие круглые глаза, широкие скулы, острый нос. Он на самом деле напоминал ворона…

Вторая женщина поднялась, пошла к воротам. Подойдя, слегка прикрыла створы, села на задницу, согнув колени и привалившись к одной из створок спиной. Вылезшее из облаков солнце мазнуло лучом ее по лицу, задрожало блеском в волосах. Женщина поморщилась.

Сидящая подле Айши коракша поднесла к губам раскрытую ладонь, выставив пальцы к небу, дунула, словно пытаясь загасить солнце.

— Мартри, вурды, айсы, ухути… — перечисляя, она обводила рукой деревенские дома. Взгляд Айши следил за ее пальцами, натыкался на выставленные у домов колья.

"Мартри…" — с кола, подле самой большой и на вид самой крепкой избы с двумя поднимающимися над землей венцами на болотницу взирал пустыми глазницами череп медведя.

"Вурды…" — с другого кола, у другой избы, скалился череп волка.

"Айсы…" — изба лис.

"Ухути…" — совы…

Все — ночные жители леса, те, что появляются, когда гаснет солнце…

Так вот куда запропастились жители деревни! Айша улыбнулась, перехватила руку коракши, опустила ее. Потом дотронулась до темного синяка на ее оголившемся плече, вопросительно приподняла брови.

— Мартри, — коракша развела руки, показывая огромного медведя. Потом принялась медленно сводить их вместе, приговаривая: — Вурды, айсы, ухути…

Оставив между ладонями совсем крошечный зазор, вздохнула: