— Решительно никакого, сэр! — с энтузиазмом подхватил полковник Кошкарт и промокнул лоб влажным платком. — Однако можем ли мы так считать в свете последней инструкции генерала Долбинга о мерах по обеспечению строгого соблюдения военной формы в районе боевых действий, сэр?

— Долбинга? — с потемневшим лицом спросил генерал Дридл.

— Так точно, сэр, — подобострастно подтвердил полковник Кошкарт. — Генерал Долбинг распорядился, чтобы экипажи самолетов вылетали на боевые задания в полной летной форме с целью произведения достойного впечатления на неприятеля, если самолет будет сбит.

— Долбинг? — недоуменно хмурясь, переспросил генерал Дридл. — А при чем тут Долбинг?

Подполковник Корн снова ткнул полковника Кошкарта локтем в спину.

— Решительно ни при чем, сэр! — браво отчеканил полковник Кошкарт, сморщившись от боли и бережно потирая то место на спине, куда его ткнули локтем. — Поэтому-то я и не предпринимал никаких действий, считая, что предварительно должен проконсультироваться с вами, сэр. Так вы рекомендуете не обращать на него внимания?

Не обращая на него внимания, генерал Дридл пренебрежительно отвернулся, чтобы вручить Йоссариану медаль.

— Вызовите из машины мою девочку, — брюзгливо приказал он полковнику Мудису и, стоя на месте, хмуро смотрел в землю, пока не явилась его медсестра.

— Срочно передай в штаб, чтоб они уничтожили мою последнюю директиву с приказом надевать галстук при вылете на бомбардировку, — шепнул, стараясь не шевелить губами, полковник Кошкарт подполковнику Корну.

— Я же говорил тебе, чтоб ты ее не издавал, — насмешливо ухмыляясь, прошептал ему в ответ подполковник Корн. — Никогда-то ты меня не слушаешь.

— Тсссс! — предостерег его полковник Кошкарт. — И послушай, Корн, какого дьявола ты истыкал мне всю спину?

Подполковник Корн молча ухмыльнулся.

Медсестра генерала Дридла следовала за генералом Дридлом, куда бы он ни пошел, она явилась даже в инструктажную перед полетом на Авиньон и, стоя с бессмысленной улыбкой возле генерала Дридла, светилась в унылом бараке, словно розовато-зеленый оазис. Йоссариан посмотрел на нее и влюбился до полного отчаяния. Его душа казалась ему немой и опустошенной. Плотоядно глядя на ее полные алые губы и пухлые, с ямочками щеки, он вполуха слушал басовитую, монотонно многозначительную трепотню майора Дэнби, который толковал о плотном заградительном огне в районе Авиньона, и вдруг, неожиданно для самого себя, тоскливо застонал, подумав, что рискует навеки потерять эту очаровательную, мучительно желанную для него женщину, с которой ему не удалось перекинуться даже парой слов. Он пожирал ее глазами, трепеща от вожделения, ужаса и горя, — она была так прекрасна! Он боготворил пол, на котором она стояла. Он облизал шершавым языком свои запекшиеся, жаждущие губы и застонал в отчаянии опять — на этот раз достаточно громко, чтобы привлечь к себе испуганно вопрошающие взгляды летчиков, сидевших вокруг него на грубых деревянных скамьях в коричневых комбинезонах и парашютной сбруе из простроченных суровыми нитками белых ремней.

— Что с тобой? — встревоженно повернувшись к нему, спросил Нетли. — В чем дело?

Йоссариан его не слушал. Он мучительно хотел ее и зачарованно страдал. Она была пикантно полненькая, и он почувствовал, что весь каменеет из-за яростного прилива крови, почти ощущая, как к нему прикасаются ее золотистые волосы, мягкие пальчики и цветущая, пышная, свежая плоть, полускрытая от него под розовой армейской рубахой с широко распахнутым воротом и зелеными — в обтяжку — габардиновыми брюками. Он ненасытно ласкал ее глазами — от светлых волос до наманикюренных ноготков на ногах. Его ужасала возможная разлука. «Ооох!» — простонал он опять, и в этот раз его надрывный, трепетный стон всколыхнул всю инструктажную. Офицеры, стоявшие на командном помосте, явно забеспокоились, и даже майор Дэнби, который в это время считал секунды, сверяя часы, почти что сбился со счета и чуть было не начал синхронизацию заново. Нетли проследил за взглядом Йоссариана и, догадавшись, какие у того трудности, испуганно побледнел.

— Прекрати, слышишь! — невнятно прошипел он.

— Ооооооооооххххх! — простонал в четвертый раз Йоссариан, и теперь уже все явственно услышали его стон.

— Ты что — спятил? — шепнул ему, ужаснувшись, Нетли. — Он же со свету тебя сживет!

— Ооооооооооххххх! — откликнулся Йоссариану сидящий в отдалении Дэнбар.

Нетли узнал голос Дэнбара. Он понял, что теперь уже ничего не изменишь, и, отвернувшись, негромко простонал:

— Оох!

— Ооооооооооххххх! — будто затяжное эхо, отозвался Дэнбар.

— Ооооооооооххххх! — раздраженно застонал Нетли, сообразив, что он и сам только что простонал.

— Ооооооооооххххх! — эхом отозвался Дэнбар.

— Ооооооооооххххх! — простонал из дальнего угла кто-то еще, и Нетли почувствовал, что волосы у него на макушке встали торчком.

Йоссариан с Дэнбаром по очереди откликнулись новому стенателю, а Нетли, съежившись от страха, судорожно соображал, нельзя ли как-нибудь провалиться сквозь пол, чтобы спастись самому и спасти Йоссариана. Кое-кто из летчиков приглушенно захихикали. Когда наступило временное затишье, Нетли, словно бы одержимый злоехидным бесенком, издал полнозвучный стон. Тотчас же послышался чей-то отзыв. Следующую секундную паузу опять урвал для своего стона Нетли, властно подхваченный волной всеобщего бунтарства. Ему откликнулся еще один новый голос. Инструктажную неудержимо захлестывало буйное помешательство. Жутковатый многоголосый гул нарастал. Люди шаркали по полу подошвами и роняли все, что держали в руках, — карандаши, счетные машинки, планшеты, стальные каски. Те немногие, кто не заразился стенальной горячкой, открыто хохотали, и трудно предугадать, как далеко зашел бы этот стихийный бунт, если б за дело не взялся генерал Дридл, который решительно двинулся к середине помоста, и его внушительная фигура заслонила майора Дэнби, упорно считавшего секунды на своих ручных часах. «…Двадцать пять… двадцать… пятнадцать…» — бубнил он. Массивное, красное и деспотическое лицо генерала Дридла искривилось морщинами крайнего недоумения, но вместе с тем задубело в устрашающей твердости — глаза полыхнули холодным неодобрением, а челюсть как бы стала еще тяжелей, квадратней и агрессивней, чем обычно.

— Хватит! — коротко рявкнул он, и этого вполне хватило. — Я командую боевым соединением, — безапелляционно объявил генерал Дридл, когда тишина углубилась до мертвенного безмолвия, а люди виновато съежились на своих деревянных скамьях, — и, пока я командир, у вас в полку не будет никаких стенаний. Ясно?

Это мгновенно сделалось ясно всем, кроме майора Дэнби, углубленно считавшего вслух секунды на своих часах. «…Четыре… три… две… одна…» — монотонно бормотал он, а провозгласив: «Отсчет!», удовлетворенно поднял голову и обнаружил, что никто его не слушал, а значит, ему надо начинать синхронизацию сначала.

— Ооохх! — сокрушенно простонал он.