– Неужели? – Глаза Паломбары расширились.

Она поморщилась – он попал в цель.

– Разве грехи отличаются? – спросил легат.

– Если это не так, тогда за что же сражаются Рим и Византия на протяжении нескольких столетий?

Паломбара улыбнулся:

– За власть. Разве не это является нашим яблоком раздора?

– И деньги, – добавила Анна. – А еще, полагаю, гордыня.

– Мало что можно скрыть от хорошего лекаря, – покачал головой Паломбара.

– Или хорошего священника, – сказала она. – Правда, вред, который вы наносите, труднее заметить и признать. Доброго дня, ваше высокопреосвященство.

Она прошла мимо него, спустилась по ступеням и вышла на улицу.

Зоя увидела ожерелье, когда оно было почти закончено. Она стояла в ювелирной лавке и смотрела, как мастер работает с металлом, медленно нагревая его, сгибая и придавая задуманную форму. Женщина видела камни, которые он вынул, чтобы подогнать крепления: золотисто-голубой топаз, бледный, как весеннее небо, дымчатые цитрины и темный, почти бронзовый кварц. Только женщина с волосами, как осенние листья, и с огнем в глазах могла носить такое украшение, не опасаясь, что оно будет доминировать в ее образе, затмит, а не оттенит ее красоту.

Для ювелира будет большой честью, если она, Зоя, станет носить его изделие. Она будет рекламировать его искусство и привлечет больше клиентов – все захотят к нему обратиться.

Зоя приехала в лавку ювелира после полудня, привезя в небольшом кожаном мешочке заранее приготовленные золотые монеты. Она не стала посылать за ожерельем Сабаса, потому что, прежде чем передавать деньги, хотела убедиться, что все сделано безупречно.

Она рассердилась, когда увидела, что в лавке кто-то есть. Довольно угрюмый мужчина средних лет с седыми редеющими волосами держал в руке монеты. Он разжал кулак и, улыбаясь, передал ювелиру. Тот поблагодарил и взял ожерелье Зои. Положил его на лоскут шелка цвета слоновой кости, аккуратно завернул и передал мужчине, который взял его и спрятал в карман далматики. Он поблагодарил мастера, развернулся и шагнул в сторону Зои. Его лицо светилось удовлетворением.

Зою захлестнула ярость. Он забрал ее ожерелье, и ювелир позволил ему это сделать!

И, только когда этот странный незнакомец проходил мимо Зои, она узнала его – даже после стольких лет. Арсений Вататзес, двоюродный брат мужа Ирины, глава дома, чей герб был выгравирован на обратной стороне ее распятия!

Это его семья ограбила отца Зои, пообещав ему помочь сбежать из города, а потом предав его, присвоив реликвии, иконы и уникальные исторические документы Византии. Они бежали в Египет и продали все эти богатства александрийцам, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь в изгнании, тогда как отец Зои, потерявший все свое имущество, вдовец с маленьким ребенком на руках, вынужден был работать в поте лица, чтобы добыть пропитание.

Теперь Арсений был богат и снова вернулся в Константинополь. Пришло время мести. Зоя отвернулась, чтобы он ее не узнал.

Она приехала домой в смятении. Существовали десятки способов уничтожить человека. Но выбор зависел от обстоятельств, от друзей и врагов объекта мести, от его семьи, любовников или любовниц, от желания, силы и слабости, которая делает человека уязвимым. Арсений был умен и, похоже, богат, а значит, у него была и власть. Вататзесы правили Византией в изгнании, с 1221-го по 1254 год. Брат Арсения Григорий был женат на Ирине, которая происходила из другого аристократического правящего дома, Дукас. Тут сработает только позор, явный, шумный, который нельзя скрыть.

Как же их опозорить? Зоя вышагивала по комнате, потом подошла к большому распятию и уставилась на него. Перед ее мысленным взором появилась обратная сторона этого креста. Первая цель уже повержена – один из изображенных там гербов наконец утратил свое значение. Следующими должны стать Вататзесы.

Для кого было куплено это ожерелье? Для кого-то, кого любит Арсений. Кто же это?

Зое не понадобилось много времени, чтобы узнать: он вдовец, у него есть дочь Мария, которая очень скоро выйдет замуж за молодого человека, происходящего не только из богатой, но и из неимоверно влиятельной и амбициозной семьи. Красота и родословная были ее козырями – а значит, и козырями Арсения. По Марии и следовало нанести удар.

В голове у Зои окончательно созрел план. Это будет местью, расплатой за все те унижения, которые она испытала в Сиракузах много лет назад. Арсений заплатит за это, а также за предательство Византии.

Анастасий Заридес был идеальным инструментом для того, чтобы привести этот план в исполнение. Но вдруг Зоя вспомнила их последнюю встречу, и ее охватили противоречивые чувства. Сначала она думала, что спасение преподобного Кирилла было лишь случайной удачей, которая время от времени выпадает в жизни любого человека. Но потом увидела что-то в глазах целителя, и это заставило ее поверить: он знал, что она пыталась отравить Кирилла, и самостоятельно додумался, как именно.

Зоя представила Анастасия, и ей показалось, что она увидела свое отражение на какой-то гладкой поверхности – и она, и не она. Одежда была другой, форма тела тоже – ни пышной груди, ни бедер. И все же поворот шеи, линия челюсти были неуловимо похожи.

Разумеется, это бред. Все дело в пылкой душе, стальном стержне.

Конечно, у Анастасия имелись серьезные недостатки. Он прощал, а это признак слабости, которая рано или поздно окажется фатальной ошибкой. Такие дефекты приводили Зою в бешенство. Это как скол на лице совершенной статуи. То, что Анастасия лишили возможности стать мужчиной, конечно, чудовищно. Но он был слишком молод, чтобы вызывать у нее интерес, хотя, конечно, сложно определить возраст мужчины, который и мужчиной-то не является. Человеческое существо без страсти, неспособное ненавидеть, было лишь наполовину живым, «пустая порода». Но в остальном он скорее нравился Зое.

Она нетерпеливо передернула плечами. Важно одно: лекарь послужит прекрасным инструментом для выполнения этой задачи и, вероятно, других задач в будущем. Зоя вдруг поняла, как сильно будет сожалеть, если приведет к его гибели.

Солнечные лучи рисовали на мраморном полу причудливые яркие узоры, их тепло приятно согревало плечи. В чем же причина ненависти, которую Елена испытывает к Анастасию? Неужели он и ее в чем-то переиграл? И ей хватило глупости возмутиться, вместо того чтобы позабавиться этим? Дочь Зои шла на поводу у эмоций, вместо того чтобы использовать их.

План, который зрел в уме у Зои, предлагал гораздо больше, чем уничтожение Арсения. Используя Анастасия, она сможет также узнать ответы на вопросы, которые в последнее время все сильнее ее занимали. Лекаря чрезвычайно интересует убийство Виссариона. Зоя считала, что следствие пришло к правильным выводам – его действительно убил Антонин, а затем Юстиниан помог другу скрыть следы преступления. Ей казалось, она знает причину, по которой было совершено убийство. Но, возможно, она ошибалась. А ошибка может оказаться весьма опасной.