Мамаша Бил засмеялась:

– Я бы сказала абсолютно ненормально. Но посмотри, где я оказалась после семидесяти лет рассудительной жизни. – Она вытащила трубку изо рта и обвела чубуком все хлипкие хибары Гувервилля. – И посмотри на них. Большинство даже не подозревали, что их ждет. В какой-то момент все начало валиться из рук. – Она улыбнулась мне. – Так что, Бак, я последний человек, который скажет, что ты затеял безумие. Все, что я скажу: да пребудет с тобой Господь.

Мистер Шофилд вернулся с тремя детьми, среди которых была босая девочка не старше меня, в мальчишеских рубашке и комбинезоне с заплатками в нескольких местах. Она робко улыбнулась мне и сразу же принялась помогать матери с готовкой. Это была Мэйбет Шофилд, и, несмотря на мальчишечью одежду, я подумал, что она самая красивая девочка из всех, что я видел. Двое других детей – Лестер и Лидия – были близнецами лет восьми. На некотором расстоянии позади них хромал кто-то высокий. Когда он вышел из тени деревьев на вечерний свет, я понял, что видел его раньше. Мужчина с мегафоном, призывавший других ветеранов протестовать и требовать бонусы, обещанные им за военную службу. На одной стороне лица у него расплылся темный синяк, и я вспомнил, как коп ударил его дубинкой. Но это не объясняло его хромоту.

– Потерял в Аргонне, – сказал он и постучал по правой ноге, которая отозвалась деревянным звуком.

К тому времени мы уже ели, и я узнал истории Шофилдов и капитана Боба Грея. Мэйбет сидела с близнецами с другой стороны костра. У нее были волосы матери, нежное золото люцерны, после того как она высохнет под солнцем на полях Бледсо, но мягче на вид и чище, чем у матери. Каждый раз, когда я ловил на себе ее взгляд, она быстро отводила глаза. По необъяснимым для меня причинам это простое, скромное действие завоевало мое сердце.

– Дожди не пришли вовремя, – сказал мистер Шофилд. Он доел свой суп – вкусный куриный бульон с овощами – и сердито швырнул в огонь веточку. – В последние два года кукуруза просто не всходит. Нечем было кормить скот. От него остались кожа да кости. Когда я попросил еще кредит, в банке меня послали. Потом они забрали ферму. Сволочи.

– Дело не только в этом, – сказала Мамаша Бил.

– Да, но это главное. – Внезапно он встал. – Мне надо по делам.

И он скрылся в темноте под деревьями.

Мамаша Бил смотрела, как он уходит.

– Засуха, как же.

– Мама, – предупредила ее миссис Шофилд.

– Я просто говорю, что были фермеры, которые сумели выкрутиться.

У капитана Грея – он предпочитал, чтобы его звали именно так, – была своя миссия: попытаться набрать мужчин для совместного путешествия в Вашингтон, чтобы присоединиться к тысячам других ветеранов, собравшихся там и требующих выплаты обещанных бонусов.

– Здесь, в Миннесоте, многие из нас отчаянно нуждаются в деньгах. Мы не подачки просим. Нам обещали эти деньги. Правительство должно выполнять свои обещания.

– Не понимаю, почему правительство должно действовать иначе, чем люди, его составляющие, – сказала Мамаша Бил, не выпуская чубук трубки. – Когда дело касается денег, люди часто ведут себя невежливо и неблагодарно.

Когда ужин закончился, Мамаша Бил сказала:

– Дети, помогите нам убраться. Бак, ты обещал сыграть на своей гармонике.

– Ты играешь на гармонике? – спросил капитан Грей. – У меня в лачуге есть концертино. Можно сыграть с тобой?

– Было бы здорово, – сказал я. – Можно я помогу убирать? – спросил я Сару Шофилд.

– Благодарю, Бак, но мы справимся. Ты пока подумай, что будешь играть.

Я смотрел, как Мэйбет помогает матери. Она давала указания младшим с материнским терпением и двигалась с кошачьей грацией, и по какой-то причине, которую я не мог назвать, ее голые ноги, худые и коричневые от солнца и грязи, казались особенно красивыми. Я попытался подумать, какая песня могла бы произвести на нее впечатление. Мне хотелось чего-нибудь красивого и лирического, но при этом немного печального и одинокого, потому что именно так я себя чувствовал, и мне хотелось, чтобы она это поняла. Наконец я остановился на «Шенандоа».

Когда капитан Грей вернулся, он принес не только концертино, но и большой кусок белого дерева, на котором крупными черными буквами было написано «Гувервилль». Это слово было перечеркнуто красной краской, а под ним написали «Хоперсвилль»[37].

– Этот знак слишком долго висел на дереве рядом с моей хижиной, – сказал капитан Грей. – Пришло время назвать это место как-то посветлее. Что думаете, Мамаша Бил?

– Думаю, это прекрасная идея, капитан Грей, – ответила она.

Вместе мы сыграли несколько мелодий. Мой репертуар был обширнее, но несколько мелодий знали мы оба, и пока мы играли, люди выходили из своих маленьких жилищ и собирались у костра. И случилось какое-то чудо, или то, что я тогда счел чудом. Один мужчина вынес мешок с имбирным печеньем и раздал детям. Еще кто-то предложил кувшин сидра. Появились яблочные дольки, сыр, хлеб. И пока мы с капитаном Греем играли, а те, кто знал мелодии, подпевали, люди, у которых почти ничего не было, нашли способ накормить друг друга.

Наконец миссис Шофилд сказала:

– Уже поздно, и детям пора спать.

– Еще раз, – сказал я. – Кое-что особенное.

– Хорошо. Но только одну.

Я сыграл «Шенандоа», как и планировал. В конце я посмотрел поверх костра на Мэйбет Шофилд. Ее глаза были двумя голубыми жемчужинами, влажными, словно от росы, и когда она улыбнулась мне, мое сердце раскрылось нараспашку.

Прежде чем уложить Лидию и Лестера спать в типи Шофилдов, Мамаша Бил вынесла Библию, старинное издание, в переплете из кожи цвета красного дерева и с золотым обрезом.

– Бак, ты умеешь читать?

– Да, мэм.

– Не окажешь ли нам любезность прочитать отрывок в завершении дня? У нас в семье так принято. Какими бы отчаянными ни казались обстоятельства, мы верим, что Господь нас не оставил.

Я начал свое путешествие по Гилеаду с абсолютной верой в Бога, но другого Бога – того, который насылает ужасы. Меня не отпускал страх перед таким богом, мрачным, могущественным, затаившимся, пастырем, который ест свое стадо. Но сестра Ив заставила меня задуматься о другом образе, и когда Мамаша Бил вручила мне Библию, я совсем не чувствовал себя мошенником, когда читал ее. Я выбрал двадцать третий псалом, потому что он был знаком мне лучше всего.

Когда я закончил, Мамаша Бил сказала:

– То что нужно, Бак, учитывая наше текущее положение. Спокойной ночи, дети.

Миссис Шофилд увела своих младших детей в типи. Прежде чем вернуть Библию Мамаше Бил, я увидел в самом начале страницы с написанными от руки именами и датами.