— Если моя супруга попросит, чтобы я ушел, я уйду! — заявил он. — Но я не собираюсь исполнять приказы каждого желторотика!

— Останься, Жослин! — воскликнула Лора. — Нам нужно найти общий язык, объясниться!

— Теперь я понял! — выкрикнул Ханс. — Ты собираешься снова жить с человеком, который стал для тебя чужим? Ты разочаровываешь меня, Лора. Прости, но не твой ли первый муж пытался убить тебя в жалкой лачуге на берегу Перибонки? Однажды вечером ты рассказала мне об этом. Эти прекрасные вечера, когда мы вместе сидели возле камина, для тебя больше ничего не значат? Ты предпочитаешь остаться с этим убийцей? С тем, кто заставил тебя бросить дочь, которой не было и года? Браво! Я терпел твои нервные срывы со слезами, твои таинственные горести, твои капризы, а теперь ты вышвыриваешь меня!

— Нет, Ханс, нет! — возразила Лора. — Я и не думала прогонять тебя!

— Этому парню нужны только твои деньги, — вмешался в разговор Жослин. — Он тебя не любит.

— Я не разрешаю вам судить о моих чувствах, — ответил Ханс, не помня себя от гнева.

Эрмин подошла к матери, которая рыдала, уязвленная словами пианиста. Отголоски ссоры привлекли Мирей. Дверь кабинета осталась приоткрытой, и домоправительница наблюдала за происходящим из коридора, не решаясь войти.

— А вы, Шарден, вы любите свою жену? — агрессивным тоном спросил Ханс. — Если да, то почему вы не искали с ней встречи все эти годы? Да вам должно быть стыдно даже подойти к ней!

До этого момента Жослин сдерживался, чтобы не спровоцировать скандал. Однако видеть так близко разгневанное лицо Ханса Цале, слышать его презрительные слова — это оказалось выше его сил. Еще одной ошибкой было представить его в постели Лоры: ревность проснулась в нем и затмила все остальные чувства.

— Закройте рот, мерзавец! — крикнул он, угрожающе поднимая руку. — Или я…

— Ну же, ударьте меня! — отозвался Ханс. — Давайте выйдем! Вы слышите, Шарден, если хотите драться, я к вашим услугам!

Пианист сделал шаг назад, натолкнувшись на Мирей. Он принял боевую стойку, держа сжатые кулаки перед грудью, как боксер. С удивительной скоростью он открыл входную дверь и поманил Жослина с крыльца. Последний бросился за соперником, не вняв мольбам Лоры.

Ханс спустился по ступенькам и крепко уперся ногами в землю.

— Я вас жду! — выкрикивал он. — Я не откажусь от той, кого люблю! Я вижу, что вы считаете меня ничтожеством, эдаким фатом! Но я вас не боюсь, можете мне поверить!

Вне себя от злости, Жослин в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и толкнул соперника обеими руками. По правде говоря, ему не хотелось устраивать спектакль перед Лорой и Эрмин. Цале схватил его за воротник рубашки и ударил, вложив в это движение весь свой гнев.

— За кого меня здесь принимают? Сначала дочь отшвыривает меня, как грязный носовой платок, потом мать! А что будет дальше?

Жослин не понял сказанного, но, будучи от природы вспыльчивым, не хотел сейчас ни о чем размышлять. Подбородок ныл от полученного удара. Он отстранился, чтобы эффективнее направить ответный.

— Нет! Прекратите! — взмолилась Эрмин, подбежав к ним. — Не деритесь! Папа, прошу тебя! Не делай ему больно!

Это «папа» согрело сердце Жослина, словно луч солнца. Руки его опустились сами собой. Он всегда вздрагивал, слыша это слово. Но никогда оно не было адресовано ему. Куда бы он ни отправился, где бы ни жил, эти два слога всегда ранили его, слышал ли он их из детских уст в общественном парке, на улице или на пороге магазина. Но это был не сон: Эрмин назвала его папой, сказала ему «ты»…

Молодая женщина тоже удивилась собственным словам. Это был настоящий крик души. Затаив дыхание, она прислушивалась к нежности, заполнявшей все ее существо. Когда-то ей так хотелось произнести это детское слово… С легкой улыбкой на устах она повторила:

— Папа, прошу тебя. И тебя тоже, Ханс. Не деритесь, не надо.

Жослин посмотрел на дочь. Она дрожала от волнения. Внезапно молодая женщина скривилась от боли и согнулась пополам.

— Господи, дорогая, что с тобой? — крикнула Лора, которая держалась чуть поодаль. — Быстрее, помогите мне, ее нужно усадить! Она ждет ребенка!

Огорченный, пианист так и остался стоять, опустив руки. Он не получил ни одного удара и тем не менее чувствовал, что проиграл поединок.

Мирей воспользовалась паузой, чтобы вмешаться:

— Не бойтесь, мадам! Ей просто надо прилечь!

Жослин обнял Эрмин за талию и деликатно помог подняться на крыльцо.

— Сюда, мсье! — указывала ему путь домоправительница. — В холл, потом через витражную дверь, теперь налево. Вы без труда найдете диван.

— Прости, малышка, но я не знал, что ты в положении, — извиняющимся тоном сказал на ушко дочери Жослин.

Лора убежала вслед за ними, даже не взглянув на Ханса. Она помогла Жослину устроить Эрмин поудобнее и нежно погладила дочь по лбу и волосам.

— Моя дорогая крошка! Твои родители приносят тебе только горе и проблемы, — сказала она.

— Мне вдруг стало очень больно, — призналась молодая женщина. — Мама, мне страшно! Я не хочу потерять ребенка! Может, я как Бетти, которой с трудом удавалось сохранять беременности?

— И все же у Бетти четверо прекрасных деток, — сказала Мирей, которая принесла какой-то флакон.

Она капнула пахучую жидкость на кусочек сахара и подала его Эрмин.

— Это мелиссовая вода, тебе станет легче. И в будущем нельзя так волноваться, — добавила домоправительница. — Счастье, что Шарлотта увезла Мукки на прогулку, вы бы напугали девочку. Эти мсье могли бы объясниться где-нибудь в другом месте, не перед домом!

— Мирей, не вмешивайся не в свое дело! — отрезала Лора. — И оставь нас одних! Нам не нужна твоя критика!

— Хорошо, мадам. Простите, мадам.

Жослин был поражен. Он растерянно смотрел, как уходит домоправительница.

«Лора сильно переменилась! — подумал он, внезапно испытав подспудный страх. — Она прекрасно играет роль богатой дамы. Когда мы были вместе, она ни с кем не заговорила бы в подобном тоне. А теперь так легко отдает распоряжения! Эта женщина, будучи старше, кланяется и исполняет!»

Это нравилось ему так же мало, как и богатое убранство комнаты, которую он окинул неодобрительным взглядом. Но тут Эрмин кашлянула, и все его мысли переключились на дочь.

— Тебе лучше? — обеспокоенно спросил он.

— Да, боль почти прекратилась, стоило только прилечь, — ответила она.

— Полежи еще немного, — посоветовала Лора.

Молодая женщина внимательно посмотрела на отца. Жослин ощутил неловкость и попытался улыбнуться.

— Я землю готов перевернуть, когда ты называешь меня «папа», — попытался он пошутить. — Если бы я знал о твоем состоянии, я бы не стал устраивать драку.