— Бизнес мое призвание, — продолжал врать царский сплетник, не имевший раньше к бизнесу никакого отношения.

Вилли, испытующе глядя на царского сплетника, произнес несколько фраз. Причем, как юноша понял, он сказал их не на немецком, а на английском языке.

— Ну и что вы хотели этим сказать? — скучающим тоном поинтересовался Виталий.

— Ви не понимать язык Великой Британи?

— Литл, вери, вери литл, — вздохнул юноша.

— Тогда я не понимать ваш ротина… э-э-э… фатерланд. — происхожтений…

— Слушай ты, националист хренов, — разозлился царский сплетник, резко переходя на «ты». — Ты меня на допрос вызвал или о деле говорить?

— Найн! Найн! — вскинул руки посол. — Я не хотел обитеть. Просто бизнес хорошо, когда знай компаньон!

— Я царский сплетник, — жестко сказал юноша, — особа, приближенная к царю-батюшке. Думаю, этих знаний достаточно, чтобы вести со мной бизнес.

— О я! Я! Прошу меня извиняйт.

— И еще запомни: я как российский государственный муж говорить буду только на русском и на иноземных языках попрошу ко мне не обращаться!

— О! Ви ест большой политик и типломатик. Я ест согласен и еще раз просить прощений.

Поставив посла на место, юноша откинулся на спинку стула и уставился на Вилли, ожидая продолжения.

— Раз у нас ест хороший начал, — многозначительно повертел в руках свой надкусанный гамбургер Вилли, — то, может, мы и тальше тоговоримся?

— О чем?

Немецкий посол опять начал издалека:

— Ви есть стелат большой карьер с… э-э-э… тюрьма…

— С преступника, — подсказал Виталий.

— Я! Я! С преступник то царский сплетник.

— А у нас на Руси так карьеры и делаются, — небрежно махнул рукой аферист, — Сначала преступник, потом герой, сегодня заключенный, а завтра царь.

— Я не совсем понимать, — насторожился посол. Юноша похлопал глазами, вдумываясь в то, что только что ляпнул.

— Так, ты этого не слышал, — категорично заявил он.

— И вообще, эту тему проехали. Так что ты мне все-таки хочешь сказать? Хватит ходить вокруг да около. Говори прямо.

— Гут. Говорить прямо. Ви ест теперь на короткий нога с Царь и вхож в царский палат.

— Есть такое дело, — не стал отрицать юноша.

— Я претлагать вам рассказывать немножко мне о разговор в царский палат. Это ест хороший бизнес.

— Не понял, — напрягся Виталий, — Ты что, предлагаешь мне стукачком на тебя работать?

— Что ест стукачок? — теперь уже не понял посол.

— Царя, говорю, мне закладывать предлагаешь?

— Я не понимать, что значит заклатывать?

— А в морду понимаешь?

— В морту понимать, закладывать нет. В морту не надо, — на всякий случай уточнил Вилли, — Я претлагать бизнес. Я попробуй объяснять потробней.

— Ну поясняй.

— Претположим, русский царь хотеть идти война на Великий Британий. Кстати, английский посол просил меня узнать, за что русский царь чуть не объявлять война Британий? В Британий не знать, что ест такое газет!

— Передай ему, что скоро узнает.

— Та? — удивился Вилли.

— Да, — подтвердил царский сплетник, — как только она появится на Руси. Но давай об этом потом. Итак, предположим, русскому царю захочется пойти войной на Великую Британию, и что?

— Если мы об этом раньше всех узнать, мы сможем телать бизнес на оружий, на поставки… э-э-э… покушать.

— На поставках продовольствия, — подсказал юноша.

— Я! Я! Протовольствий. Это большой теньги!

— Интересно, интересно. Продолжай.

Приободренный Вилли, решив, что дело на мази, пошел еще дальше.

— У нас много свой купец в Британии, — таинственно прошептал он, — За оттельный плат они в нужный момент открывать ворота тля войск русский царь. И мы от русский царь получим… э-э-э…

— По морде.

— Найн! По морте найн! Презент… потарок! Потарок телим на твоих — и оба в прибыли!

— Слушай, — внезапно рассмеялся Виталий, — а давай царя в долю возьмем.

— Я не понимай, — опешил посол.

— А чего тут понимать? Он денежки любит. Я ж царский сплетник. Газету буду выпускать, а это средство массовой информации. Ну а сплетня — это что? Слух, пущенный в нужное направление. А ежели я с разрешения царя-батюшки их пускать буду, то нам плаха точно не грозит. Такие экономические диверсии можно устраивать! У-у-у… Чую, мы с тобой, Вилли, здесь дел наворочаем! Все мировые биржи обрушим, все иностранные валюты обесценим непредсказуемостью русской политики, а выручку честно поделим на, троих. Только царскую долю мне откидывать будешь лично. Сам потом ее Гордону передам. Зачем тебе лишний раз светиться?

— О! Ви ест голова! — возликовал Вилли. — Я согласен! Ваш газет просто чуто! Гросс чуто!

Виталий снисходительно смотрел на лучащегося от восторга посла, принявшего его бред за чистую монету, и прикидывал, как бы ему поделикатнее объяснить, что сидящий напротив него «компаньон» просто пошутил. И тут внимание юноши привлек дородный купец с коротко подстриженной бородой, целенаправленно двигавшийся по дорожке мимо летней веранды в сопровождении своих приказчиков. Царский сплетник облокотился рукой и подпер ею подбородок, одновременно прикрывая ладонью лицо, так как сразу узнал в купце Никваса.

— Ждите здесь, — буркнул приказчикам купец и вошел в лавку напротив кофейни.

Виталий присмотрелся к вывеске. На ней была изображена раскрытая книга, а ниже красовались надписи на разных языках. Царский сплетник, разумеется, понял только ту, что была написана по-русски: «Букинист. Библиотека».

— Слушай, Вилли, — умилился юноша, кивая на лавку, — Да у вас здесь дело поставлено.

Посол оглянулся, пытаясь сообразить, что заинтересовало царского сплетника, увидел толпящихся у входа в лавку приказчиков и довольно закивал:

— О та! Прогресс! Запатный цивилизаций! Стесь ест протажа гросс… гросс фатер… гросс мутер…

— Бабушками с дедушками торгуете? — рассмеялся Виталий, — А я, грешным делом, подумал — старыми книгами.

— Я! Я! Старый книг! Букинист!

— Понятно. Вообще-то там есть еще и надпись «Библиотека».

— О та, та! Книга стоит отщень торого. Не у всех ест теньга купить книга с собой! За кляйне теньги стесь можно читать.

Виталий еще раз окинул внимательным взглядом книжную лавку. Она была хоть и одноэтажная, но очень большая, со многими окнами. В одном из них юноша увидел Никваса, усаживающегося с толстой книгой за стол. За тот же стол напротив купца сел еще один человек. «Опаньки! — мысленно ахнул юноша, узнав в нем лжестражника Демьяна, бросавшего в него фаерболы в темном переулке в ночь налета на склады Никваса».