— Ну, два. Будешь, как Ельцин. Тот тоже — в детстве спёр гранату, товарища убил, а себе два пальца оторвал. И ничего, на самый верх пролез.

— Он сделался царём? — с живым интересом спросил Содара.

Капитан поморщился.

— Да нет, какой там царь… так, говно пьяное.

— Сударь капитан! — с обидой сказал Кави. — Как не совестно Вам сравнивать меня…

— О, лаешься! — сказал Немец, расплываясь в улыбке. — Считай, здоров.

Следующие четверть часа ушли на выкачивание из героического эльфа подробностей. Не о ранении, и даже не о поединках. Выясняли планы орков — ну, вдруг при пленном-то не особо стеснялись.

Увы — «быстрый» оргну Кави не понимал.

— Значит, про драконов ничего не говорили? Не хвастали? — в очередной раз уточнил Немец, понимая, что теперь «очередной» означает «последний». Мучить парня и дальше было просто незачем.

— Нет, сударь капитан, — пожал плечами эльф, — простите…

— Вот чудак-человек, — сказал Немец, — он Варту спас — и туда же: «простите».

Кави смотрел на него странно. Вероятно, «анестезия»-то выветрилась не совсем.

— Он покамест просто не понял, — сказал Содара, обращаясь к капитану; но тут же повернулся к эльфу. — Мы успели подтянуть конницу только потому, что ты всю ночь развлекал орков… чем ты их тут развлекал. Иначе зеленомордые успели б закрепиться на курганах, и выбить их к пределу стало бы многажды сложнее. По счастию, наши копьеносцы оставались по сю сторону Нади: не было нужды вводить их в город. А лёгкую пехоту мы перекинули прямо из лагеря, благо, им-то собраться — что крми раздавить.

— Но как вы узнали, что орки здесь? — озадаченно спросил Кави. — Маги?..

— Ну так что, не передумал спорить? — ухмыляясь, спросил капитан Содару. Тот покачал забинтованной головой.

Некоторое время все молчали. Раненый растерянно, посетители — выжидающе.

— Почему Вы живы, сударь капитан? — спросил Кави, поднимаясь на локтях.

— Ага, — сказал капитан, — «наркоз», гляжу, отходит.

— Перстень твой, — неохотно признал Лорд-Хранитель.

— В Фонд Мира отдай, — отмахнулся капитан.

— Почему Вы живы?! — настойчиво повторил эльф.

Капитан привычным жестом потрогал подбородок, присел на край соломенного тюфяка, служившего тут чем-то вроде госпитальной койки. У Кави-то тюфяк оказался ещё довольно чистым и даже почти не рваным.

— Итальянцы меня уважали, — пробормотал Немец.

Тут он поймал испытующий взгляд эльфа и решил, что всё-таки имеет смысл несколько и посерьёзнеть.

— Не знаю, — честно сказал капитан. — На третьей стреле я отрубился. Сколько всего стрел-то было, кстати? Ну вот, на третьей. Открываю глаза — стою среди халуп каких-то белокаменных.

— Дворцовый парк, — подсказал Содара.

— Так точно. Стою в фонтане по колено. Одежда в клочья, на самом — ни царапины. Смотри.

Он оттянул ворот и продемонстрировал поражённому эльфу щетинистое горло. Затем руку. Кави убедился в заявленном отсутствии царапин и непроизвольно покосился на собственную попорченную ладонь.

— Не журысь, хлопче, — сказал чуткий капитан, — до свадьбы отрастут.

Кави изобразил ушами почтительное сомнение, но спорить не стал. Правильно: чудесное спасение Немца явно произвело на эльфа куда большее впечатление.

В несколько фраз обсудили подробности.

— Нет, — покачал головой капитан, — Пагди не появился. Но в гробнице его тоже, кстати, нет.

Он тут же сообразил, что этим замечанием перечёркивает собственные слова о том, будто не чувствует никакого «сродства» с мечом; впрочем, Кави проговорки не заметил.

— Но как же в сём случае, — озабоченно проговорил эльф, — соотнести ту непреложную истину, что…

— Никак, — сказал капитан, решительно поднимаясь. — Сам подумай: откуда мне-то знать?

— Пора, — напомнил Содара.

— Знаю, что пора, — сказал Немец, отряхивая брюки. — Извини, Кави, у нас тут войнушка намечается.

Он надавил эльфу на плечо, не давая тому вскочить на ноги.

— Отставить. Ты, Лёха, хоть и в новом костюме, и вообще парень отличный… Поправляйся, ладно? Я тобой действительно горжусь, но на текущий момент — отвоевался ты. Поправляйся давай.

Не слушая слабых возражений Кави, товарищи покинули шатёр. Содара ещё задержался, настрого приказав айболитам героического эльфа с поводка не спускать.

Капитан сидел на изрубленном пеньке, оставшемся от привратного шеста, и задумчиво пинал каблуком втоптанный в грязь колокольчик. Содара молча остановился рядом.

— Так как? — спросил капитан.

Вместо ответа Лорд-Хранитель только пожал плечами.

— Тогда работаем по основному варианту, — резюмировал Немец. — Разворачиваемся здесь, стругаем духа — там видно будет.

Дух спёкся практически сразу — на втором пальце. Похоже, доканала его даже не боль, а безразличная готовность капитана продолжать эту размеренную шинковку до упора. Норматив полевого допроса — пятнадцать минут; ещё полчаса Немец потратил на изучение орочьей физиологии — суставы, основные артерии, болевые точки. Принципиальных отличий от человека обнаружить не удалось. Ну клыки, ну шкура… кстати, кожа у орка оказалась действительно на редкость прочная, вот только не зелёная, а серая. Харкотно-долларовый оттенок придавала ей щетина: густая растительность покрывала почти всё тело пленника и, очевидно, призвана была служить чем-то вроде естественного камуфляжа — местная степь, по слухам, отличалась высокой и свежей травой.

— Не журысь, хлорофиллушка, — добродушно сказал капитан, оттирая нож обрывками плахты, — до свадьбы… мда. Хотя как знать.

— Моё имя Урмика, — в очередной раз напомнил орк, изо всех сил сохраняя хотя бы видимость достоинства. — Я младший сын Ангъула, вождя руки Паани, Вождя Вождей, Попирателя…

- «Попирателя»? — перебил Немец. — Много попёр-то?

— Шестая часть Степи, — важно заявил Урмика.

Капитан аж присвистнул:

— Папочку-то твоего, кстати, не Чубайсом кличут?

— Его имя — Ангъул, — заново принялся вещать орк, — вождь руки Паани, Вождь Вождей, Попиратель…

Не очень умный орк, с усмешкой подумал Немец. А вслух сказал:

— В общем, знатно попёр, одобряю. А я вот тоже бывший император, веришь? Одной шестой мира владел.

— Бывший? — жадно спросил сын попирателя.

Но и не дурак, подумал Немец, далеко не. И ведь как быстро отошёл от боли, а?

— Моя империя была разрушена. Чёрным колдуном, с кровавым пятном на черепе и опарышами внутри. Теперь мои города зарастают сорной травой, а народ мой распался на множество враждующих меж собой племён — примерно как у вас в степи.