Бонапарт на минуту задумался, потом, словно очнувшись, сказал:

— Ты ошибаешься, Бурьенн: на галере Секста вместе с Лепидом находился Октавиан, а не Антоний.

И он вышел во двор, сделав Бурьенну упрек только в недостаточном знании истории.

Едва генерал появился на крыльце, как двор огласился криками: «Да здравствует Бонапарт!»; они были подхвачены драгунами, стоявшими у ворот.

— Счастливое предзнаменование, генерал! — заметил Ролан.

— Да. Скорей передай приказ Лефевру, и если у него нет лошади, пусть возьмет одну из моих. Назначаю ему свидание во дворе Тюильри!

— Там уже находится его дивизия.

— Тем более ему необходимо быть там. Оглядевшись по сторонам, Бонапарт увидел Бёрнонвиля и Моро; слуги держали за поводья их лошадей. Он приветствовал генералов, но скорее как повелитель, чем как товарищ.

Заметив, что генерал Дебель в штатском, Бонапарт спустился с крыльца и подошел к нему.

— Почему вы в штатском? — спросил он.

— Генерал, меня ни о чем не предупредили, — ответил Дебель, — я случайно проходил по улице, увидел толпу людей у вашего особняка и вошел, опасаясь, что вам грозит опасность.

— Идите и скорей наденьте мундир!

— Да я живу на другом конце Парижа и не успею. И тут он сделал шаг в сторону.

— Что вы намерены делать?

— Будьте спокойны, генерал.

Дебель заметил конного артиллериста, который был примерно одного с ним роста.

— Слушай, любезный, — обратился он к солдату, — я генерал Дебель. По приказу генерала Бонапарта дай мне свой мундир и лошадь. На сегодняшний день я освобождаю тебя от службы. Вот тебе луидор, выпей за здоровье главнокомандующего! Завтра ты придешь ко мне и получишь обратно мундир и коня. Я живу на улице Шерш-Миди, дом номер одиннадцать.

— И мне ничего за это не будет?

— Будет: тебя сделают бригадиром.

— Слушаюсь, — отозвался артиллерист.

Он передал генералу Дебелю свой мундир и подвел к нему коня.

Между тем Бонапарт услышал голоса где-то наверху. Он поднял голову и увидел в окне Жозефа и Бернадота.

— В последний раз, генерал, — спросил он, — вы идете со мной?

— Нет! — отрезал Бернадот. И он добавил вполголоса:

— Вы сказали мне сегодня, чтобы я остерегался?

— Сказал.

— Ну, так я, в свою очередь, говорю вам: берегитесь!

— Чего?

— Вы направляетесь в Тюильри?

— Конечно.

— Но от Тюильри два шага до площади Революции!

— Ба! — воскликнул Бонапарт. — Гильотина была перенесена к заставе Трона.

— Что из того? Пивовар Сантер по-прежнему ведает Сент-Антуанским предместьем, а он друг Мулена.

— Сантер предупрежден, что если он сделает хоть шаг против меня, то будет расстрелян. Вы идете?

— Нет.

— Ну как вам угодно! Вы не хотите связать свою судьбу с моей, но я не отделяю моей судьбы от вашей. — Коня! — приказал он стремянному.

Ему подвели коня.

Тут он заметил в своем окружении рядового артиллериста.

— Ты что тут делаешь среди золотых эполет? Артиллерист засмеялся:

— Вы не узнаете меня, генерал?

— Ах, клянусь честью, это вы, Дебель! У кого же вы взяли коня и мундир?

— Вот у того артиллериста, видите, он пеший и в одной рубахе! Вам придется подписать еще один приказ — на звание бригадира.

— Вы ошибаетесь, Дебель: два приказа, один на звание бригадира, другой — на звание дивизионного генерала… Вперед, господа! Мы направляется в Тюильри!

И по обыкновению, склонившись над гривой коня, держа левой рукой слабо натянутый повод и опершись правой на бедро, опустив голову, с задумчивым взором, устремленным вдаль, он сделал первые шаги на славном и вместе с тем роковом пути, который должен был привести его к ступеням трона… и на остров Святой Елены.

Выехав из ворот на улицу Победы, Бонапарт увидел драгунов Себастиани, выстроившихся в боевом порядке.

Он обратился было к ним с речью, но они прервали его при первых же словах.

— Не надо нам объяснений! — закричали они. — Мы знаем, что вы хотите только блага Республике! Да здравствует Бонапарт!

И под крики «Да здравствует Бонапарт!» шествие проследовало по улицам Парижа до Тюильри.

Генерал Лефевр, верный своему слову, ожидал у ворот дворца.

Когда Бонапарт подъехал к Тюильри, он был встречен теми же приветственными возгласами, какие сопровождали его во все время пути.

Но вот он выпрямился и покачал головой. Быть может, его уже не удовлетворяли крики «Да здравствует Бонапарт!», и ему мечталось услышать «Да здравствует Наполеон!».

Он остановился перед войском, окруженный многочисленной свитой, и прочитал вслух декрет Совета старейшин о том, что заседания Законодательного корпуса переносятся в Сен-Клу и ему, Бонапарту, вверяется командование вооруженными силами.

Затем, подготовив свою речь заранее или импровизируя (Бонапарт никого не посвящал в эту тайну), вместо воззвания, продиктованного им третьего дня Бурьенну, он произнес следующее: . . — Солдаты!

Совет старейшин на чрезвычайном заседании вверил мне надзор над городом и командование армией.

Я взял на себя и то и другое, чтобы способствовать проведению мер, какие решил принять Совет исключительно для блага народа.

Последние два года Республика страдает от дурного управления. Вы надеялись, что мое возвращение положит конец бедствиям страны. Вы так единодушно приветствовали меня, что я должен был взять на себя обязательства, которые я и выполняю. Вы также выполните свои обязательства и поможете своему генералу, проявляя энергию, твердость и доверие, какие вы обнаруживали столько раз!

Свобода, победа и мир снова поднимут престиж Французской республики в Европе, утраченный ею из-за измен и нелепой политики!

Солдаты бешено аплодировали. Это было объявление войны Директории, а солдаты всегда рукоплещут объявлению войны.

Генерал соскочил с коня при неумолкающих криках «браво!».

Он вошел в Тюильри.

Во второй раз он переступил порог дворца династии Валуа, чьи стены не защитили корону и голову последнего из Бурбонов.

Рядом с ним шагал гражданин Редерер.

Узнав его, Бонапарт невольно вздрогнул.

— Гражданин Редерер, — сказал он, — вы были здесь утром десятого августа.