“Сука!” – Растерявшись поначалу, от подобного развития событий, я глянул было в след явно организовавшему эту подставу Лифариусу, с горячим желанием, догнать, и успеть, хотя бы что-нибудь ему сломать, но она из баб, заходя по дуге сбоку, уже перекрыла мне дорогу, к активно удаляющемуся фавориту.

Отступив назад и прижавшись к ограждению, я затравленно глянул на неумолимо приближающихся бандиток, но тут, внезапно на набережную, варварски разворотив газон, целые комья земли с дерном вырывая зубастыми колёсами, прорвалась одна из машин на парковке, из которой, буквально на ходу выпрыгнуло две охранницы рода, каким-то чудом оказавшиеся здесь.

– Атас! – завопила одна из опешивших было преступниц, – Подстава!

А затем, я буквально рухнул на землю, закрывая голову руками, потому что воздух немедленно разорвали понесшиеся с обеих сторон боевые заклинания. К гулу огненных шаров и треску молний буквально через секунду добавились трескучие пистолетные выстрелы.

– А-а! – услышал я хриплый вопль одной из бандиток рухнувшей на землю и держащейся за бок, – Сестрицы, помогите, я маслину поймала!

На выстрелы из-за угла здания выскочила охранница что была с нами, и быстро сориентировавшись, включилась в бой, заставляя и так оставшихся вдвоем противниц, совсем вжаться в спешно занятые укрытия, уже не помышляя о каком-либо нападении.

Но только я порадовался, что наши побеждают, как следом за внедорожником рода, газон взрыхлил колесами фургон с надписью “Цветы”, из распахнувшихся дверей которого выскочило несколько мужчин, с странными устройствами в руках.

Раздались частые щелчки и охранницы вдруг стали падать одна за одной.

“Да это же тазеры, – узнал я виденные когда-то по фильмам электрошокеры американской полиции, выстреливающие парой контактов с тянущимися за ними проводами.

Буквально какие-то мгновения прошли, а все женщины уже оказались на асфальте, подергиваясь в конвульсиях и постанывая, словно от сексуального возбуждения.

“А может и не словно”, – подумал я, вглядевшись в покрасневшее лицо ближайшей ко мне, приоткрывшей рот и закатившей глаза, девушке.

Та лежала на боку, поджав ноги к груди, часто и глубоко дыша, содрогаясь от периодически пробегавшей по телу волны дрожи.

– Пётр!

Я поднял голову, услышав своё имя, произнесенное хриплым мужским голосом и внезапно натолкнулся взглядом на замершего неподалеку человека, в старомодном плаще и шляпе.

– Пётр, быстрее, – повторил незнакомец, бросив взгляд на стонущих женщин, – вставай, надо уходить, пока они не пришли в себя!

– Вы кто? – приподнялся я, с опаской оглядываясь. Подручные неизвестного уже вернулись обратно к фургону, держа наготове электрошокеры и бдительно наблюдая за окрестностями.

– Долго объяснять, – хмуро ответил мужчина, – главное, мы освободим тебя из этого гаремного рабства.

– Заманчиво, – пробормотал я, разглядывая изборожденное морщинами, не молодое лицо собеседника. Суровое, волевое, было видно, что этот мужчина привык руководить, а не подчиняться.

Но тут буквально с небес раздался громовой голос, – Имперская безопасность, всем не двигаться! – прерывая нашу беседу и, задрав голову, я увидел снижающийся вертолет, откуда, презрев какие-либо тросы, с высоты в несколько десятков метров, стали спрыгивать спецназовши в черных боевых костюмах с короткими толстыми пистолетами в руках.

– Кентавр, уходим! – крикнул один из мужчин возле фургона. А неизвестный в последний раз взглянул на меня, протягивая руку, но я так и не смог решиться шагнуть к нему и тот, бросив какую-то гранату под ноги вминающим асфальт при приземлении, спецназовкам, ловко, удивительно для своего возраста, скакунул к машине, скрываясь в боковой двери.

Граната жахнула электрическими разрядами, заваливая на асфальт сотрудниц ИСБ, оказывая действие сродни применявшимся до этого электрошокерам, а фургон без промедления рванул снова через многострадальный газон прочь. Из люка в крыше вдруг высунулся ствол крупнокалиберного пулемёта и длинная очередь чиркнула по вертолету, Мгновенно задымила правая турбина и тоткосо пошел на снижение. О преследовании он уже не помышлял.

“Твою бать, твою бать!”, – повторял я про себя, осматривая раскуроченную набережную заваленную слабо шевелящимися телами, растерянно стоя у ограждения и не зная, что делать и куда идти.

Бандитки, родовая охрана, какие-то мужики непонятные, затем местные чекистки… Полный набор. Не хватало только… я даже не знаю, кого не хватало. Всех было в избытке и даже слегка чересчур.

Сделав неуверенный шаг вперед, я хотел было подойти к ближайшей ко мне охраннице, которую, по моему, звали Ада, как вдруг меня словно молотом ударило в грудь, отбрасывая назад. Я перелетел спиной через перила, падая куда-то вниз, но приземления уже не почувствовал, проваливаясь в темноту.

***

Дуло повело в сторону и в прицеле показалась испуганно выглядывающая из-за клумбы фигурка Лифариуса. Перекрестье сместилось чуть левее, а затем треснул второй выстрел, приглушенный толстой насадкой глушителя на стволе.

Отняв от плеча оборудованную оптическим прицелом винтовку, Аграфена прислонила ее к стене на чердаке возле слухового окна через которое стреляла, произнесла вслух, – Дело надо всегда доводить до конца. – Скрипнула зубами, угрюмо добавила, – Облажался ты, фраерок. Сильно облажался. Чуяла же, боком этот заказ выйдет. Правильно умные женщины говорили, не имей дела с мужиками, ненадежные они. Впрочем, тебе уже всё равно. Правильно я деньги вперед взяла. – Хмыкнула, – Даже безпека прилетела. Впрочем, странно всё как-то. Надо будет потом аккуратно поинтересоваться, что там за тёрки произошли.

Разобрав оружие, бабка завернула части винтовки в ветошь и аккуратно уложила в сумку-побирушку. Пора было с полуострова уходить, пока легавые не успели выезды перекрыть.

– Что же делать с Славиком, – задумчиво произнесла она напоследок, – впрочем мальчонка умненький, выкрутится, не то что этот фраерок. А вот девок жаль. Безпека с них не слезет, но если не дуры, будут гнуть на обычный гоп-стоп. Авось откусаются. А я пойду потихоньку.

Пробуждение моё было донельзя хреновым. Дико болела грудь слева и во рту стоял омерзительный привкус какой-то ядреной химии. Со стоном разлепив глаза, я уперся взглядом в белый потолок. Облизав растрескавшиеся губы, прошептал, вновь прикрывая глаза, — Писец…

— Он очнулся! – прозвучал рядом незнакомый голос, а затем я услышал торопливые шаги и кое-как открыв глаза снова, увидел наклонившуюся надо мной боярыню.

На плечи у нее был накинут белый медицинский халат из под которого выглядывал какой-то полувоенного вида костюм.

– Петенька, — с волнением произнесла она, коснулась пальцами моего лба, – как ты себя чувствуешь?

– Хреново, – хрипло произнес я, попросил, — дай попить.