Гисберт влюбился в Сесилию? Ах да, Вентор мне говорил об этом. Ну что же, в таком случае нашему дворецкому можно только посочувствовать.

— Гисберт написал Сесилии несколько стихов, — продолжил Норберг. — На мой вкус — достаточно недурных. Но это так, к слову. Просто он всерьез считает себя чуть ли не опозоренным. А тут еще суровость вашего супруга, который не сумел удержаться от искушения выплеснуть на беднягу-слугу накопившиеся досаду и раздражение.

Я кивнула, подтвердив тем самым слова Норберга. Да, я тоже заметила вчерашнюю обиду Гисберта, когда Дариан не пришел к нему на помощь и не осадил Хольгон. Пожалуй, мне стоит переговорить с дворецким. Он неплохой человек и через многое прошел вместе с нами. Стоит поддержать его и успокоить.

— Хотя эти проблемы тебя больше не касаются, — вдруг резко переменил тему разговора Норберг. Его глаза довольно заблестели, словно у голодного дворового кота, добравшегося до полной кринки со сметаной. И он вкрадчиво добавил: — Ты же понимаешь, что после вчерашней впечатляющей демонстрации своих ментальных способностей тебе придется вернуться со мной в Гроштер.

— Зачем Вентор сжег блокнот? — вернулась я к студенту-недоучке, который едва не отправил меня в лучший из миров.

Понимаю, наверное, это было глупо. Но я изо всех сил старалась отсрочить начало по-настоящему неприятного разговора. Тем более что Дариан еще не вернулся домой. Значит, существовала пусть слабая, но все же реальная вероятность того, что Норберг сумеет ему помешать, когда я выложу все карты на стол. Поэтому прибегну к любимой тактике и постараюсь максимально протянуть время до решающего объяснения.

Норберг язвительно хмыкнул, видимо догадавшись, почему вдруг я так загорелась интересом к пустяковому в общем-то вопросу. Но кивнул, принимая предложенные правила игры, и неспешно отправился к креслу для посетителей.

— Вентор испугался, что блокнот окажется той самой уликой, которая приведет к нему, — сказал он и величественно опустился в кресло, будто воссел на самый настоящий престол. Пожал плечами. — В принципе в некотором смысле он был прав. Специалист по поисковым чарам сумел бы выйти на него в кратчайший срок. Но истинных мастеров этого дела не так уж и много, более того, насколько мне известно, в Хельоне их нет. Посему я не стал тратить времени на эту попытку, заранее обреченную на провал.

— Вентор действительно твой брат? — опять спросила я, не дав Норбергу даже перевести дыхание.

Ага, а вот этот вопрос ему явно не понравился. Норберг отлично владел своей мимикой, но все-таки его губы едва заметно дрогнули в гримасе раздражения, а пальцами правой руки он несколько раз размеренно ударил себя по колену.

— Ну, поскольку тебе из этой ловушки уже не выбраться, то так и быть, отвечу, — после секундного молчания все-таки сказал он. — Нет, Вентор не мой брат. Он… — Запнулся, затем с крайней неохотой выдавил из себя: — Он мой племянник. Сын Фелана.

Я не удержалась и удивленно присвистнула. Ого! Недаром меня так насторожили длинные аристократические пальцы. Да и вообще, говоря откровенно, он весьма похож на отца. Но сколько же тогда лет Фелану?

— Это был его первый опыт любви, — пояснил Норберг. — Естественно, в столь юном возрасте Фелан даже не подумал о предохранении. Сейчас он более внимателен к подобным делам.

— Получается, Вентор говорил правду, когда рассказывал о своем голодном детстве в Хельоне? — полюбопытствовала я.

— Да, его детство нельзя назвать безоблачным и счастливым, — согласился Норберг. — Понятное дело, если бы Фелан узнал о том, что у него есть сын, то Вентор ни в чем не нуждался бы. Мой брат хоть и ведет себя порой… хм… своеобразно, однако в некоторых вопросах способен на старомодное благородство. Поверь, Алекса, Фелан ни за что на свете не бросил бы своего ребенка. Но мать Вентора оказалась слишком гордой особой, которая всю свою достаточно недолгую жизнь лелеяла одну мечту… На редкость глупую, если честно. Однажды встретить Фелана на улицах города, с гордостью продемонстрировать ему сына, надавать пощечин и уйти. А Фелан, понятное дело, обязан был ринуться за ней, упасть на колени и долго вымаливать прощение. Ну и тому подобная чушь. — Помолчал и бросил с нескрываемым пренебрежением: — Все-таки женщины в некоторых вопросах весьма ограниченные особы. Начитаются любовных романов и начинают страдать всякими глупостями. — Подумал немного и лукаво завершил, подмигнув мне: — Естественно, я говорю не обо всех представительницах прекрасного пола. Среди вашей братии, точнее сказать, сестрии, если, конечно, можно так выразиться, встречаются и достойные личности.

Я без особого восторга кивнула, показав тем самым, что услышала и приняла комплимент, хотя, не буду скрывать очевидного, чем-то меня рассуждения Норберга задели. Ишь ты, мать Вентора ему не угодила. Вообще-то, сдается, я догадываюсь о причинах такого ее поступка. Фелан к женщинам относится слишком высокомерно, постоянно показывает, что для него они существа низшего порядка. Нет, я не сомневаюсь, что он умеет и любит соблазнять и в период флирта притворяется настоящей лапочкой. Правда, после достижения нужного результата его отношение мгновенно изменяется. И из ласкового и нежного возлюбленного он превращается в язвительного скептика, не стесняющегося высказываться по поводу недостатков женской природы. Не пожалел ведь он некогда чувства своей невесты, не явился на собственную свадьбу и вместо извинений прислал букет с лаконичной запиской. А ведь Тимиан он искренне любил, в этом я совершенно не сомневалась.

Не думаю, что возраст слишком изменил его привычки и характер. Скорее всего, в юности он был таким же обворожительным мерзавцем. Значит, без особых сложностей добился благосклонности незнакомой мне девушки, а потом ляпнул какую-нибудь грубость. Ну, что-нибудь вроде того, что все женщины слабы на передок. Естественно, та оскорбилась и решила сделать все от нее зависящее, лишь бы заставить его взять слова обратно. Если она не избавилась от ребенка, то, получается, действительно любила Фелана и всегда надеялась на его возвращение. Но гордость не позволила сообщить о грядущем пополнении. Или же, если их разделяла сословная и материальная разница, девушка могла испугаться, что Фелан отберет у нее ребенка. Потому и предпочла воспитывать его самостоятельно.

— Так или иначе, но Вентор вырос с чувством обиды на отца, — проговорил Норберг, удобно развалившись в кресле и положив ногу на ногу. — С молоком матери он впитал убеждение, что Фелан не желал его появления на свет, хотя мой брат, понятное дело, ни сном ни духом не догадывался о рождении сына. И мальчик вздумал доказать предателю-отцу, что на многое способен. — Норберг качнул сапогом, явно любуясь бликами света на начищенном до блеска носке, и снисходительно обронил: — Вообще-то похвальное решение. Правда, способ для этого Вентор выбрал не совсем удачный. Он вздумал стать одним из самых богатых людей Лейтона, используя унаследованные способности к ментальной магии для не совсем законных дел. Гроштер манил его. Столица по сравнению с давно известным Хельоном казалась огромным городом, способным приветить и обогреть любого обездоленного. Правда, Вентор заодно решил развивать свой дар и поступил в академию. Тут ему повезло, поскольку за это время он ни разу не попал в поле моего зрения, хотя особенно не скрывался. Бедолага даже не подозревал, что я — брат Фелана. В принципе это не удивительно, потому как на публике мы не особенно афишируем нашу родственную связь. В планах Вентора было попасть на мой факультет и довести свой дар до совершенства. Правда, малец так и не ответил, как он думал скрыть от меня свои забавы, выходящие за пределы закона. Но его немного извиняет тот факт, что он не подозревал, насколько суровая дисциплина в стенах моей вотчины.