казну. Разумеется, казначеями должны были быть королевские чиновники. Но они должны были дать клятву, что будут использовать деньги на военные нужды и ни на что другое. Предыдущие органы такого рода были в значительной степени нивелированы служащими короля, о чем хорошо знали делегаты Генеральных Штатов. Они были временным органом, который созывался по приказу короля и затем распускался, в то время как чиновники были профессиональной, опытной и постоянной службой. Пытаясь избежать этих трудностей и обеспечить эффективность своих декретов, Генеральные Штаты 1355 года пошли на еще более радикальные меры. Они предложили вновь собраться в Париже 1 марта 1356 года, чтобы получить отчеты о сборе и расходовании налогов и рассмотреть вопрос о необходимости дальнейших субсидий, а также 30 ноября 1356 года, в годовщину их первого собрания, чтобы рассмотреть ход войны и способы ее оплаты в следующем году. В то же время, королю оставляли контроль над внешней политикой и право ведения военных действий по своему усмотрению, за исключением одного пункта: он не должен был заключать перемирия с врагом без согласия представителей Генеральных Штатов[335].

Декреты от декабря 1355 года отражали устойчивое предубеждение французского политического сообщества, что трудности правительства были результатом коррупции и безрассудства, а не масштабов военных расходов и скудости его постоянных ресурсов. Есть основания полагать, что эти декреты были навязаны представителями Парижа. Этот город был традиционной родиной политического радикализма. На протяжении многих лет парижская делегация играла ведущую роль среди делегатов от Третьего сословия на подобных собраниях. Жители Парижа с самого начала энергично поддерживали военные действия и щедро предоставляли войска и деньги. Толпы парижан были вечным напоминанием о близости народной ярости и мести. Представитель Третьего сословия, Этьен Марсель, был купеческим прево Парижа. Все три представителя Третьего сословия в наблюдательной комиссии были парижанами[336]. Мы не знаем, что думал Иоанн II по поводу предложений Генеральных Штатов, но он был очень сильно привязан к парижанам и всегда был склонен сотрудничать с национальными и провинциальными ассамблеями в надежде получить надежный источник налоговых поступлений, каким пользовался Эдуард III в Англии. Как и Эдуард III, он, вероятно, был готов пойти на значительные политические уступки, чтобы получить его. Нет никаких свидетельств того, что он сопротивлялся декретам декабря 1355 года. В то же время очевидно, что главным настроением среди делегатов было недоверие к правительству Иоанна II. Его поведение считалось бесславным на севере и скандальным на юге. Сомнения в его способности управлять государством теперь уже не ограничивались тесным кругом политиков и посвященных и не были направлены на всесильных придворных, действующих от его имени. "Клянусь кровью Христа, — заявил граф д'Аркур, — этот король — ничтожный человек и плохой правитель".

К тому же неугомонный характер и корыстные замыслы Карла Наваррского были постоянным источником напряженности. Карл якобы находился в мире с королем. Но мало кто сомневался, что он предложит альтернативное правительство, когда представится возможность. Роберт Ле Кок, самый яростный из критиков Иоанна II в администрации, уже неосторожно заговорил о том, что короля должен заменить Дофин под опекой короля Наваррского, а может быть, и сам Карл Наваррский. Иоанн II, по его словам, был не в состоянии справиться с нагрузками, связанными с управлением государством. Его усилиями королевство было "потеряно и разрушено". Неясно, сколько людей были согласны с таким мнением. Несомненно, они имели большую поддержку среди недовольной знати королевства. У них также были друзья и сторонники среди городских олигархий севера и Ил-де-Франс, люди, радикально настроенные из-за постоянно растущего бремени налогов, которые видели резкий упадок своей промышленности, ускоренный экономическим бойкотом и военными разрушениями. Возможно, самым неожиданным было то, что их поддержало влиятельное меньшинство высшего духовенства, юристов и магистров Парижского Университета, которые постепенно отказывались от роялистских традиций своего сословия и симпатизировали противникам короны. Для всех этих людей, желавших много разных и несовместимых вещей, Карл Наваррский был идеальной фигурой, хотя он никогда открыто не выставлял себя поборником политических реформ. Насколько можно судить, у него не было никакой программы, кроме укрепления своей власти и расширения своих владений. Он не выступал ни за что, кроме оппозиции короне. Но его значение заключалось в том, что он был принцем королевской крови в эпоху, уважавшую родовитость, и в то же время чужаком, незапятнанным неудачами правящей династии[337].

В декабре 1355 года, когда заседания Генеральных Штатов еще продолжались, произошла, как кажется, неудачная попытка государственного переворота. Факты не были обнародованы в то время и до сих пор остаются неясными. В центре заговора был Дофин Карл. Его убедили встретиться с агентами Карла Наваррского на мосту через Сену в Сен-Клу под Парижем в ночь на 7 декабря 1355 года. Оттуда его должны были доставить в замок короля Наварры в Манте и отправить с эскортом из двадцати или тридцати вооруженных людей, ко двору императора Священной Римской империи, своего дяди. Главными заговорщиками, помимо самого Карла Наваррского, были граф де Фуа, Жан де Булонь, граф де Монфор (брат кардинала), граф д'Аркур, бастард из дома Бурбонов, группа мелких дворян, в основном из Нормандии, и несколько высокопоставленных государственных служащих, включая Роберта де Лорриса. Предполагалось, что как только Дофин уедет, поднять восстание в Нормандии и, возможно, в Париже. Несколько месяцев спустя ряд признаний, полученных под пытками от одного из лейтенантов Карла Наваррского, показал, что конечной целью был захват и убийство короля. Остается не ясным, в какой степени сам Дофин был посвящен в этот план. Маловероятно, что он знал о каком-либо плане убийства своего отца. Но есть много косвенных доказательств того, что он хотел лишить его власти. Дофин был тщеславен, впечатлителен и погряз в долгах. Он уже попал под очарование короля Наварры за те несколько дней, которые они провели вместе в Водрее после заключения Валонского договора. Карл Наваррский и Роберт Ле Кок, похоже, убедили его в том, что его отец не намерен позволять ему осуществлять реальную власть, пока он жив, и даже в том, что его жизнь при дворе Иоанна II находится в опасности.

В последний момент заговор был раскрыт. Иоанн II воспринял его чрезвычайно серьезно. Он немедленно задержал своего сына в Париже и заключил с ним частное соглашение. 7 декабря 1355 года, в день, когда Дофин должен был встретиться с агентами Карла в Сен-Клу, король сделал его герцогом Нормандским и выделили ему герцогство в качестве апанажа. Таким образом, Иоанн II устранил главный аргумент, с помощью которого заговорщики склонили на свою сторону Дофина. Более того, несмотря на тяжелое финансовое положение правительства, было найдено 26.000 ливров для погашения долгов Дофина и выделено 400 марок серебра для изготовления посуды для его двора. Иоанн II был достаточно осторожен, чтобы избежать серьезного конфликта со сторонниками короля Наварры