— Мой государь, — Таммуз не медлил, но и не торопился перебить царя. Сделав паузу, сколько нужно, он драматично повалился на колено и преклонил голову. — Я почту за величайшую честь служить семье, которую полюбил, и стране, которая меня приютила, когда изгнала собственная. Да возвеличится имя династии на века!

— Пусть! — поддержали собравшиеся.

Майя, сияя, поглядела на Таммуза и взяла за руку. Тот улыбнулся жене, с благодарностью кивнув, но почти сразу перевел глаза к царским креслам: если Бог действительно позволит, «щит», что держит его за руку, Майя, ему больше без надобности, потому что теперь он — брат государыни.

Таммуз сердечно поблагодарил и жену, и сестрицу. Особенно — вторую: торжественно при всех, искренне, горячо, обнимая, а потом падая на колено — наедине. Впрочем, Таниру это генеральство не заботило ни мало:

— Мне просто хотелось порадовать тебя хоть чуть-чуть, — улыбнулась сестра. — Я… я очень тосковала по тебе в Красной Башне, — призналась девчонка и заплакала на груди у брата, как положено всем хорошеньким младшим сестрам.

Тамина, сестра-близнец царицы, завидовала страшно, обижалась невыразимо и тоже плакала у себя в покое — от досады и злобы: она могла бы быть сейчас царицей! Она могла бы быть с братцем во главе страны! Она бы! Она!! Она могла быть!

Но была — Танира.

* * *

Воссоединение с сестрой, ради которой Таммуз испачкался в чужой крови, как извалялся зимой в снегу, было лишь немного больше той радости, которую царевич-генерал обрел спустя десять дней после коронации сестры и зятя. Господь воистину благословил его, Таммуза, путь, если даже его туповатая и недалекая женушка смогла на что-то сгодиться, родив мальчика.

Мальчишку нарекли в честь почивших деда и бабки — Эйдан, и, хотя Таммуз выбором имени доволен не был, особенно не протестовал. Сначала надо заработать гарант безоговорочного доверия царской семьи и малого совета, потом — абсолютную вседозволенность со стороны прочей знати. Когда тебя никто не воспринимает всерьез, шанс, не оглядываясь за спину, действовать по своему усмотрению, выше. Нет ошибки большей, чем пренебрежительно относится к опасности.

Добиться от людей мнения, которое нужно, не сложно, сложно — владеть собой, пока все не получится. Но на сей счет Таммуз более не сомневался. Впервые взяв на руки Эйдана, он окончательно признал: если Господь и одарил его каким достоинством, то выдержкой.

* * *

Гор, наконец, добрался до царского дворца. С трудом завершив расселение приведенных войск, которое во многом было поручено командирам-сподвижникам во главе с Интаром, Гор поспешил к Алаю. Тот наверняка давно прослышал о смерти Сарвата. Запоздалой коронацией щенка Салмана можно будет прикрыться в ответе на вопрос, отчего события на юге Адани завершились черти когда, а Змей воротился только теперь.

Если Стальной царь, конечно, узнает. Основа его разведки — это сам Тиглат. Наверняка Алай имеет какую-нибудь особенную организацию, которой заведует лично, мелкую такую, из доверенных лиц, которые собирают для него информацию по всему царству. Но вот только изловить их и заменить своими людьми или перевербовать не так сложно, как Алай думает. Когда Гор справится и с этой задачей, можно будет окончательно считать, что он стал истинным государем в Западном Орсе.

Золото, обещанное Таммузом в уплату за смерть Сарвата, должно прийти скоро. Но его в любом случае хватит ненадолго, и Змею теперь перво-наперво требовалось придумать какой-нибудь легальный источник золота, который позволил бы ему содержать пусть не очень большую, но самостоятельную, верную лишь ему братию бойцов. Хотя бы, пока платят, верную, посмеялся над собой Гор.

Проще всего было подмять под себя церкви. У этих святош денег куры не клюют, и каждый кадил, воняющий как непонятно что, почему-то непременно из золота. Хотя бы из серебра, а это что-то да даст. Вторым и наиболее перспективным решением, по мнению Гора, было не прятаться вовсе. Заявить Стальному царю, что, после увиденного, он, Змей, всерьез озадачен и убежден, что надо немедленно, всеми силами заниматься подготовкой армии. Рекрутировать солдат, новых и молодых, обучать, натаскивать. Для этого хорошо бы устроить локальные многочисленные пункты по всему Орсу, своеобразные точки сбора для новобранцев, над которыми начнут повсеместно трудиться оружейных дел мастера и военные наставники.

Хорошо бы приставить к обучению и опытных конников, прикидывал Гор, но воспитание из простолюдинов конников Алай не одобрит. Стало быть, верховых бойцов будет меньше и выкраивать средства на их содержание придется самому. Остальных, будущих орсовских пехотинцев, можно со всей помпой выставлять Алаю, утвердив над ними командиров из проверенных людей. Те уж наверняка доходчиво объяснят рекрутам, что к чему и превратят якобы царскую гвардию или гарнизонные подразделения для защиты приграничий, морского промысла от пиратов и прочего, в личное войско советника Змея.

Продумав детали, Гор со всей серьезностью в лице, нарочито хмурясь, доложил царю в об успехах в Ласбарне и Адани, сообщил об опасениях и, наконец, подробно изложил суть ближайших задач. Увлекая, как кокетка в борделе, он разукрасил царю страшные картины потенциальных атак аданийцев и ласбарнцев в каком-нибудь не сильно далеком будущем — лет через пять-семь — с максимально важной при этом физиономией. Алай не будучи впечатлительным, всерьез проникся, особенно когда Гор сокрушенно добавил, что все ребята, кроме одного, которых он взял из столицы, к сожалению, погибли, а единственный выживший бедолага, был так тяжело ранен, что Тиглат не выдержал и внял мольбе о последней милости. Ну еще бы! — заявлял Стальной царь. Как иначе! Раз уж пришлось стравливать приграничье двух стран.

Ну еще бы! — думал Гор, понимая, что другой байки о пропаже орсовских офицеров, получивших свои звания командиров от Змея за время его приближенности к власти, толком и не придумаешь.

Алай покрутил браслеты на запястьях, потер подбородок и обещал подумать. Гору большего не требовалось: пока Алай тратит время на то, что считает важным, Тиглат может спокойно, не озираясь по сторонам, переловить царских шпионов в стране с помощью командиров над новобранцами, разбросанных по стране, как вездесущая рыболовецкая сеть.

Нет ничего лучше противника, увлеченного собственным делом, когда это дело — не ты сам.

* * *

Тан Черного дома прибыл неожиданно. О его приближении никак не сообщали — ни огнями, ни еще какими донесениями, из чего Бансабира позднее заключила, что проводник Маатхаса наверняка пересекся с Юдейром или кем-то из его подручных, и тот попросту провел Аймара тайными тропами, которых сама она не знала.

Прибыл не один. Чтобы вызволить будущую супругу он привел с собой самый отборный отряд бойцов числом почти в две сотни.

— Танша отбыла на мыс, — сообщил Бугут, кланяясь новоприбывшему гостю. — Мата, его жена, сидевшая рядом, едва увидела тана, нервно вздрогнула, поджавшись. Что за мужчины окружают Мать лагерей?! Один страшнее другого.