– Да. Безусловно.

Прим очнулась. Она по-прежнему сидела у костра с другими участниками Подвига. Некоторые как-то странно на нее смотрели. Прим догадалась, что утратила нить разговора.

– Спать пора, – сказала она.

На следующий день шли через то место, где вчера торнадо поломал деревья. У Лома возникло недоумение, которое он теперь обсуждал с Мардом и Лином: если такие бури случаются в этих краях часто, то как тут вообще может быть хоть какой-то лес? Почему вокруг не голые камни, как на Вопросе?

Они не успели далеко продвинуться в своих теориях, потому что вышли к месту, где своими глазами увидели ответ – или, по крайней мере, намеки, из которых его можно вывести. Упавшие вчера деревья уже растворялись во влажной почве, а из нее лезли зеленые ростки. Все живое, созданное Весной, по самой своей природе когда-нибудь умирает и становится материалом для новой жизни, а здесь Весна повелела, чтобы это происходило быстрее.

– Я бы не сказал быстрее, – произнес Лом, наблюдая, как тонкая зеленая лиана обвивает его трость, словно вползающая на дерево змея. Десять минут назад они таким восхищались, сейчас оно уже слегка раздражало.

– Правда? По-твоему, это не быстро? – спросил Лин.

– Оно такое, как нужно, – ответил Лом. – Если бы лианы росли с такой скоростью постоянно, они бы задушили деревья. Как только лес восстановится, все станет как обычно.

Их отвлекло карканье. Огромный говорящий ворон кричал растерянно, даже напуганно, чего за ним обычно не водилось. Он сидел на суке обломанного дерева. Голый сук на высоте примерно в два человеческих роста снизу выглядел совершенно безопасным, но за то время, что Корвус там отдыхал, плющ обвил его когти, намертво примотав к дереву. Корвус хлопал крыльями, силясь взлететь, зеленые побеги рвались, истончались и таяли, словно струйки дыма от задутой свечи. Однако те, что остались, забирали их силу и становились толще. К тому времени, когда Бурр забрался на ветку, откуда мог дотянуться до них копьем, они уже одревеснели. Бурр аккуратно рассек стебли наконечником, и Корвус вырвался из пут. Зеленые плети все еще свисали с его лап, и он некоторое время раздраженно кружил, пока они не увяли и не отвалились. Бурр торопливо слез с дерева, поскольку плющ теперь заинтересовался им.

Все это было занятно и даже по-своему забавно, но, когда Бурр наконец освободился из плюща и спустился на землю, положив конец зрелищу, все глянули вниз, увидели, что побеги вьются по их ногам, и отчетливо представили, чем могло обернуться дело: Корвус и Бурр примотаны к дереву, задушены одревеснелым плющом, превратились в почву для молодых растений.

В следующий миг все уже бежали сломя голову.

Свинцовые тучи скрывали солнце, никто не чувствовал направления, и они, наверное, бегали бы кругами, если бы не Корвус и Маб. Эти двое знали, куда двигаться, и, что не менее важно, предупреждали о тупиках и труднопроходимых местах, где можно было замешкаться и стать добычей растений. Даже на ровном месте упавшие ветки создавали такие преграды, что зевать не приходилось.

Они еще не совсем выбились из сил, когда выбрались на невысокий хребет и увидели впереди ало-оранжевое зарево – русло небольшой речушки, пересекающей их путь. Долина не пострадала от торнадо, и кроны деревьев в ней пламенели всеми оттенками красного. Они сбежали по склону, прочь от полосы, выкошенной вчерашней бурей, но все равно продолжали бежать, просто для уверенности, пока не остановились на поляне по другую сторону речушки. Каждый некоторое время пристально разглядывал свои ноги. Точнее, землю у себя под ногами. Они ждали, что из нее полезут зеленые побеги. Этого не произошло, и путники, не сговариваясь, сбросили с плеч мешки и устроили привал.

Один из больших тюков, тот, что Мард и Лин несли на шесте, остался позади. Они положили его на землю, а когда собрались бежать, обнаружили, что шест наполовину сгнил, а тюк густо оплетен плющом. По счастью, Хвощ с самого начала велела разложить самые важные припасы всем поровну. Благодаря этому утрата тюка не стала катастрофой.

Перекусили наскоро, поскольку была еще только середина дня. Буря бушевала примерно в лиге от них, выше в холмах, и Лом торопил идти дальше. К тому времени, как все нехотя уложили вещи и встали, речушка, которую они только что запросто перешли вброд, уже превратилась в грохочущий поток – он смыл бы любого, кроме Эдды, посмей они в него вступить.

Путники выбрались повыше. Некоторое время казалось, будто река их преследует. Спасаясь от нее, они поднялись по склону невысокого хребта между двумя притоками, однако с определенной высоты им все чаще стали попадаться сожженные молниями деревья вроде того, какое они увидели перед самой гибелью Плетеи. Мард и Лин (они, избавившись от тюка, вновь стали то и дело забегать вперед) торопливо спустились с гребня и сказали, что там с ними произошло нечто странное: волосы встали дыбом, пальцы закололо, и…

– И ветки деревьев окружала светящаяся бахрома, – сказала Хвощ.

– Да! – хором ответили оба Буфректа.

Хвощ подняла брови, как всегда, когда дивилась невежеству сухопутных обитателей.

– Это Аура Делатора, и морякам она хорошо известна, – объявила она. – Вы правильно сделали, что спустились.

По счастью, им не пришлось выбирать между Аурой Делатора и бушующим потоком. Они нашли место посередине. Лом, сидя на корточках, наблюдал за водой, пока не сказал уверенно, что она начала спадать. Однако еще день был потерян.

На следующее утро шли вдоль склона хребта, преграждавшего им путь, пока Корвус не спустился с высоты и не сказал, что можно подниматься, при условии что все будут идти на расстоянии друг от друга и не выходить на открытые места. Этим они и занимались в следующий час. Прим, идя одна, как предписано, рискнула подняться чуть выше, чем надо, и огляделась. Далеко впереди из моря темно-зеленых елей поднимались горные отроги. Они вставали, словно крепостная стена, и, вставая, сбрасывали лесистый покров. Выше бурые каменные склоны были припорошены снегом, а еще выше белые снега лежали до самых облаков. Горы выглядели непроходимыми, однако и карта, и легенды утверждали, что именно через них лежит единственная дорога к Твердыне.

Корвус, летя с севера, заметил Прим на высоком месте – широкие крылья сузились кинжалами, и ворон круто пошел вниз.

– Хватит мешкать! Затишье ненадолго! – крикнул он, с размаху проезжаясь когтями по камням в двух шагах от нее.

– Кто мешкает? – возмутилась она. – Я думала, ты разведываешь дорогу.

Он на мгновение замер, потом сказал:

– Разумно также знать, что за спиной. А теперь вперед!

Он взмыл в воздух и принялся носиться кругами, хлопая крыльями и покрикивая на отстающих.

На следующий день ни лес, ни река не пытались их убить. Однако пестрые лиственные леса остались позади, и путники шли через ельники. Местами деревья стояли редко, прямые, как стрелы, над благоуханным, мягким ковром хвои.

К этому времени часть провианта съели, часть испортилась от сырости, часть была утеряна при бегстве, так что требовался новый провиант. Следующий день решили посвятить охоте, а если она удастся, то и разделке туш. Прим отправили охотиться с луком, и она для виду согласилась, хотя и знала, что с такого расстояния, с какого может попасть в животное стрелой, способна убить его просто силой мысли.