Ингрид медленно затянулась сигаретой:

– Я даже не уверена, любит ли он меня еще, но сейчас я боюсь уходить. Куда я пойду? Все мои старые друзья отвернулись от меня. Шансы уехать в Германию невелики, когда Нидерланды окружены союзниками.

Ви кивнула:

– Это непростое время для всех нас, но, возможно, мы можем что-то сделать с вашими отношениями. Из-за чего Генрих так напряжен? Может быть, мы поможем ему.

– Да все просто, – ответила Ингрид. – Он все время жалуется на Сопротивление, что они срывают всю его работу, – она вздохнула: – В последнее время от них столько вреда. Он убежден, что в рейхе есть шпионы, а, может даже в нашем отделе. И они помогают срывать наступление нацистов.

– А что, если мы бы их нашли? – предложила Ви, ее глаза загорелись от приключения.

– О чем ты?

– Ты могла бы поговорить с Генрихом и выяснить, что за операция намечается, – с ухмылкой проговорила Ви. – Тогда мы с тобой проявим смекалку и будем следить за любой подозрительной деятельностью в нашем отделе: за теми, кто подслушивает и тому подобное.

Ингрид кивнула, ощущая воодушевление.

– Это отличная идея. Уверена, Генрих бы мной очень гордился, если бы я обнаружила шпиона, особенно в нашем отделе. Но как я узнаю, над чем он работает? Он почти не разговаривает со мной.

– Что же, придется подумать, как привлечь его внимание. У меня есть друзья на черном рынке, которые, скажем, могли бы достать немного еды. Тогда, может, ты бы приготовила вкусный ужин.

Изумленная Ингрид прошептала:

– У тебя есть еда?

– Скажем так, у меня есть знакомый солдат, который занимается конфискацией продуктов с черного рынка. Ему будет трудно мне отказать, – подмигнула Ви. – Так что любит Генрих?

– Он обожает утку, но мы ее ели год назад. Ты действительно считаешь, что сможешь достать нам немного мяса?

– Это моя забота. – Ви затушила сигарету. – Посмотрим, сможем ли мы пробиться к сердцу Герра фон Штрауса через желудок.

* * *

Ви сдержала свое слово и через несколько дней передала еду. Ингрид решила тем же вечером поговорить с Генрихом.

Она договорилась с дочерью экономки, чтобы та приготовила утку с апельсинами, любимое блюдо Генриха, пообещав семье девушки остатки от еды. Вернувшись домой пораньше, она облачилась в обтягивающее черное платье, в котором Генрих признавался ей в любви, и нанесла капельку подаренных Генрихом мускусных духов за мочки ушей.

Ее жених вернулся домой поздно вечером. Изможденный, он вошел в комнату, его голова и плечи клонились вниз под бременем нескончаемой войны.

Ингрид встретила его в дверях, по ее мнению, она выглядела восхитительно. Он был удивлен.

– Ты снова куда-то идешь сегодня вечером? – усмехнулся он, разглядывая ее наряд.

– Нет, – ответила она, пуская в ход все свое обаяние. – Я решила остаться дома и поужинать с тобой.

Она сняла с него пиджак и повела за руку в столовую. Подготовка поразила его: стол украшали живые цветы, а праздничный хрусталь мерцал в сиянии свечей, из граммофона лилась музыка.

– Что это? – подозрительно спросил он.

Ингрид усадила его за стол и налила бокал красного вина.

– Я чувствую, что мы отдаляемся друга и нам нужно проводить больше времени вместе. Эта война нас всех вымотала.

Генрих собирался ответить ей, но тут появилась кухарка с уткой в апельсинах. Генрих благоговейно проводил ее взглядом:

– Как это возможно? Откуда взялась еда? – зашипел он, желание поесть перебило его привычную потребность расспросить ее.

Ингрид отпила вина и улыбнулась. Ее план сработал – Генрих был впечатлен.

– Достал для меня один знакомый. Я призналась, что мой жених выполняет важную работу для Третьего рейха и его пора поощрить.

Не теряя времени, Генрих приступил к еде и ел жадно.

На протяжении всего ужина он молчал, и Ингрид все это время убеждала его в том, что он отлично справляется со своей работой.

– Расскажи мне о своей работе, – попросила она, когда служанка принесла десерт. – Чем ты сейчас занимаешься?

Он осушил свой бокал и вздохнул:

– Ты сама знаешь, я не могу говорить об этом. Все совершенно секретно.

– Я знаю, – надулась она, – но я уверена, что мы можем поговорить о чем-то, где я бы могла тебе помочь.

Генрих усмехнулся:

– Было бы неплохо уничтожить всех членов Сопротивления. Или по крайней мере не дать им взорвать наши топливные поезда, чтобы мы могли запускать наши ракеты Фау‑2[18].

Ингрид не успела ответить, так как зазвонил телефон, и он встал из-за стола, чтобы ответить. Но она задумалась. Может быть, если бы она знала, когда прибудут поезда с топливом, она смогла бы чем-то помочь.

Он вернулся серьезный.

– Произошла ситуация, в которую я должен вмешаться. Мне пора, – он взял свой пиджак и направился к двери. Перед тем, как выйти, он повернулся к ней, на мгновение его безразличие рассеялось: – Мне понравился наш ужин.

Затем он ушел и вернулся, когда она уже спала в постели. Но его ранний уход освободил целый вечер, чтобы составить план.

* * *

На следующий день она торопилась на работу, выдернула Ви из-за стола в уборную, чтобы поделиться идеей. Ви проверила, пусты ли кабинки, и после Ингрид тихонько заговорила:

– Я думаю, мы должны выяснить, кто взрывает поезда с топливом. У Генриха сейчас нет ни времени, ни сил, чтобы полностью расследовать это дело. Но, может быть, мы сделаем это за него. Должно быть, Сопротивление откуда-то получает информацию. И возможно прямиком из нашего отдела. Мы должны начать расследование с нашего отдела. Только несколько человек ответственны за топливные поезда, и мы бы легко проследили за ними.

– Конечно, Генрих бы исключил такую возможность, – прошептала Ви в ответ. – Кроме того, даты и время поездов держатся в строжайшем секрете. Практически никто не знает, когда они приезжают.

– Генрих знает, – заявила Ингрид, лицо ее просияло. – Держу пари, вся информация лежит в сейфе, а я знаю его комбинацию.

Ви с благоговением посмотрела на подругу:

– Ты думаешь о том же, что и я? – прошептала она, ее глаза раскрылись от предвкушения.

Вдруг в уборную вошла сотрудница из другого отдела, и пока она не ушла, Ингрид с Ви сделали вид, что прихорашиваются перед зеркалом, она, напоследок, кивнув им обоим, произнесла им «Хайль Гитлер».