— Какие у нас ещё здесь дела? — спросил Бурко у Домбровского, подойдя к тому сзади.

По своему обыкновению, вечно всклокоченный Домбровский не отрывался от своего ноутбука.

— В принципе, уже никаких, — ответил тот, подняв голову и отхлебнув крепкого кофе из большой чайной кружки. — Ждём, когда дойдёт колонна до Центра и люди разместятся, а сами… будем просто наблюдать за развитием событий, а заодно ждать результата от Пасечника. Как только он возьмёт «материал» или точно установит, что тот недоступен, уходим.

— Сколько времени займёт полёт сюда?

— Около сорока минут. Но я рассматриваю вариант прорыва своим ходом. Завтра с утра обе омоновские машины выйдут обратно. При необходимости возьмут нашу колонну под сопровождение.

— А почему? — удивился Бурко.

— Войска разворачиваются, трудно сказать, что будет с полётами. Так, подстраховываюсь.

— А если вертолёты вылетят, как быть с омоновцами? — озадачился Бурко. — Если они с нами, то «Тигры» жалко, они пригодятся.

— Никак. Прорвутся обратно, — пожал плечами Марат. — Им-то что? Машины бронированные, у всех пулемёты есть, восемь вооружённых мужиков с боевым опытом. Что им не прорваться? Пусть отрабатывают своё будущее спасение. К тому же мы ещё запустим с ними пяток «Лэндкруизеров» из гаража компании. Зачем добру пропадать? Чинить их сложно будет, но пусть отъездят свой ресурс, какой есть. Чем больше проездят они, тем меньше проедут те же «Тигры».

— Согласен, — кивнул Бурко.

Я проснулся по звонку будильника в мобильном телефоне, быстро встал, оделся до пояса. Выбежал на улицу. Немного размялся, с трудом побрился у летнего умывальника, глядя в мутное старое зеркало.

Когда вошёл в дом, там уже никто не спал, а на плитке закипал чайник. Алина Александровна прочно закрепила кухню за собой и сейчас обжаривала гренки. С «фишки» пришли Вика и Татьяна, туда отправилась Аня. А вообще на время нашего отсутствия я планировал пересадить на соседский чердак всех остающихся в доме. Мало ли, вдруг фармкоровцы всё же вычислят нас, хотя бы по вчерашнему утреннему звонку с моего старого номера на номер Алины Александровны.

Вскоре от умывальника пришёл Лёха, вытираясь полотенцем на ходу.

— Доброе утро! — объявил он всем, а затем обернулся ко мне: — Слушай, хорошо, что вода в умывальнике не замёрзла. Упражнения для моржей, блин.

— А ты чего хотел? — удивился я. — Это же летний домик, а сейчас ранняя весна. Садись, совещаться будем. И чай пить.

Алина Александровна налила чай в кружки, поставила перед нами коробку с печеньем и присела рядом. Вика с Татьяной тоже уселись за стол, со двора вошла Ксения, встала в дверях.

— Значит, так! — начал я раздачу указаний. — Выдвигаемся в город на одной машине. Вторую возьмём вместе со Шмелём, поэтому его дом — наш первый пункт. Для Шмеля надо прихватить ствол.

— Какой ствол? — спросил Лёха. — И так не хватает.

— Пока свою «помпу» ему выдам, а дальше видно будет, — пояснил я.

А больше ничего не остаётся. Шмеля вооружать надо, он всё же боец.

— Шмелине лучше мою «Сайгу» дадим, — возразил Лёха. — Если я за рулём, то буду у машины, а там мне «Тигра» хватит. А «помпа» у нас одна на двоих будет, на всякий случай.

Правильно он рассудил. Так-то у меня карабин основное оружие, но хоть один дробовик в запасе надо. Скорее всего, за Шмелём подниматься придётся в подъезд, а там с ружьём удобней.

— Ладно, — согласился я. — Едем с тобой вдвоём, Вика с Татьяной остаются здесь.

— Это почему? — возмутилась Вика.

— По кочану, — ответил Лёха. — Ты — единственная, кто хорошо стреляет и кто не нужен для выезда в город. Ну и Танька ещё. А Аня с Ксенией сами по себе не слишком великая сила. Вот вы с ними две более или менее полноценные двойки организуете, будете дежурить. Больше оставить с ними некого. Мы поедем вдвоём. Вторую «Сайгу» Ксении выдай пока, чтобы все вооружены были.

Вика зло посмотрела на нас, но протестовать не стала. На самом деле, по-другому просто не получалось. Дегтярёвские дочки в боевом отношении пока вообще никуда.

Дальше совещались без эксцессов. Собрались, проверили связь, попрыгали на «погремушку», загрузились. Лёха уселся за руль, я — справа от него. Ксения распахнула перед нами ворота, и мы выехали на поселковую улицу. Разбрызгивая лужи и пофыркивая не прогретым ещё дизелем, добрались до ворот, сами их открыли и выехали из посёлка. Сразу за воротами начинался отчаянно разбитый просёлок, который и был нашей главной защитой от присутствия посторонних, потому что даже не всякий джип мог проехать здесь в марте.

До шоссе пронеслись как лодка по волнам, расплёскивая грязь покрышками, затем, когда выбрались на асфальт, пошли плавно, лишь протектор гудел.

— Как поедем в город? — спросил Лёха. — По Ленинградке или огородами? Я знаю здесь дорогу почти до Кольца, но петлять долго будем.

— Я тоже знаю, но думаю, что в город пока можно и по шоссе. Главное, на въезде на блокпост какой-нибудь не нарваться, с проверкой.

— Авось не нарвёмся, — сказал Лёха. — В любом случае заметим издалека, а развернуться или съехать вбок на Ленинградке не проблема.

Ехать нам было не только до города, но ещё и всю Москву требовалось пересечь, с Ленинградки аж на Каховку. Не ближний путь, учитывая обстоятельства и то, что придётся объезжать центр города по большому кругу. Но именно там ждал нас Шмель.

На шоссе действительно было мало машин, и все двигались из Москвы. В сторону города, кроме нас, никто не ехал. Вскоре навстречу проскочил военный КамАЗ, в котором в кабине сидели бойцы, и ещё несколько разместились в кузове, как я заметил, оглянувшись.

— Видел? — спросил Лёха. — Началось. Старшего в машине не было, все трое в кабине — рядовые. Дезертирство пошло.

— Похоже на то, — согласился я.

Затем попался БТР-80, двигающийся в гордом одиночестве. Возможно, тоже дезертиры, которые решили не мелочиться и обзавелись тяжёлой техникой, а может, и нет. Милицейские машины попадались дважды, двигающиеся с проблесковыми маячками, но внутри кроме двух милиционеров в обоих случаях сидели и гражданские, даже с детьми. Судя по всему, стражи порядка, как больше всех насмотревшиеся на происходящее, тоже мотали удочки из неуклонно катящегося в пропасть города.

У нас постоянно было включено радио, и мы переключали каналы с одной новостной станции на другую. Прогнозы наши сбывались на глазах — сообщения о беспорядках шли почти из всех крупных городов России, и упоминалось нечто подобное и за границей. Зараза распространялась ураганно. Этому миру в его нынешнем виде оставалось жить всего несколько дней. Если власти не пойдут на такие меры, на какие не пойдут никогда — не оказывать укушенным медпомощь, а добивать их и простреливать голову каждому погибшему от несчастного случая или естественных причин, — то спасти этот мир уже не может ничто.