Девушка не сдержала пробежавшую телом дрожь и распахнула глаза, встретившись взглядом с Касом, чьё лицо было прямо напротив неё. Это не сон. Не сон.

— Тшшш. Не плачь, любимая. Мы с тобой. — она и не заметила, что действительно снова плачет, молча, вздрагивая всем телом.

— Я до сих пор не могу поверить. Я же видела собственными глазами, как он убил тебя. — всхлипнула она и развернулась к Заку, чтобы найти ладонью то место, куда вонзился кинжал Ассавирга. На гладкой коже груди остался лишь красный рубец, обжигающий подушечки её пальцев. — Я считала вас мёртвыми, я оплакивала вас каждый день.

— Мы — оборотни, Тоня. Нас убить очень сложно. А мне ещё и повезло иметь рядом лучшего целителя, какого я только знаю. — Зак обхватил ладонью её кисть, поднял к губам. Кас возле её затылка смущённо хмыкнул и прижался всем телом. Очень соскучившимся телом. — Подонок лишь выбросил нас в другой мир. К демонам. Всё это время мы искали возможность вернуться. Даже с дедом познакомились.

Череда нежных поцелуев на шее погнала толпу обжигающих мурашек по её телу. И мужские ладони, накрывшие груди сорвали с губ тихий стон. Всё это время Зак смотрел не отрываясь, не отпуская её взгляд и в его глазах Тоня видела столько любви и нежности, что готова была снова расплакаться. Стараясь сдержаться, она попыталась отвлечься и спросила.

— Как же вы вернулись?

— Это длинная история. Расскажем обязательно, но не сейчас. Скажу лишь, что мы шли, ориентируясь на наш якорь в этом мире. Ты притягиваешь нас даже через мира, Тоня.

Наверное, эти слова что-то перевернули в её душе окончательно. Девушка, всхлипнула, подалась вперёд и впилась поцелуем в губы одного из своих мужей. Целовала, облизывала, прикусывала, утопая в совершенстве этих ощущений, пока не почувствовала в волосах руку второго, послушно обернулась и всю ту же иступлённую любовь и пережитую тоску вложила в ласку губ Каса. Жадные руки на её теле, сводили с ума. Она сама гладила, сжимала, скользила ладонями, прижимаясь всё сильнее к обоим, насколько это у неё получалось, пытаясь врости, впитаться в них и вобрать в себя, эти запахи, этот жар их кожи, эти по-животному жаркие поцелуи везде, это скольжение пальцев внутри неё. Они уже брали её полностью, распаляя и готовя, кусая распахнутые припухшие губы, вторя по очереди языками другим движениям, от которых Тоня уже откровенно стонала, поддаваясь навстречу, прося большего. И когда Зак лёг на спину, притягивая её к себе, она с готовностью опустилась на большое сильное тело, такое любимое, такое её. Приподнялась и, смотря в грозовые глаза, полные пламени, медленно опустилась на твёрдую плоть, вбирая его без остатка, прогибаясь и гортанно выдыхая стон от этого сладкого чувства вторжения. К спине прижался Кас, огладил ноющие жаждой ласки груди, перекатил и сжал до обжигающих искр перед её глазами торчащие соски и скользнул ладонью по животу. Пальцы развели влажные скользкие губки и нашли клитор, продолжая сводящую с ума игру. Тоня качнулась, откидывая голову ему на плечо и тут же почувствовала на ягодицах жёсткий захват. Зак приподнял её и начал вколачиваться членом в тугое нутро, вместе с братом доводя её до первого уносящего разум взрыва. Оргазм накрыл дрожащее тело огненной волной, и девушка вскрикнула тонко выгибаясь в их руках, а потом, повинуясь им, опустилась на грудь Заку, прижалась животом, прогибаясь, как никогда желая чувствовать их обоих. И зажмурилась от острого чувства наполненности, когда Кас тоже скользнул внутрь. Чувства переполняли её, сбивая дыхание, расцветая лихорадочным румянцем на щеках, срываясь с губ тихими стонами в такт движениям мужских тел. Тоня отдавалась и брала одновременно, обретая вновь, и было в их единении что-то неизмеримо большее чем сплетение тел и физическая близость, чем их толчки и её всхлипы. И тягучее, как патока наслаждение, затопившее её с головой, и хриплые рычащие стоны их удовольствия, были лишь отражением той бури чувств, что сжигала всех троих.

Спускаться вместе с мужьями к обеду, зная, что в столовой ждёт вся, теперь уже и её, семья, после всего произошедшего было невероятно странно. Тоне её жизнь до того, как она шагнула вместе с Ассавиргом в портал, тогда в школе, казалась теперь невообразимо далёкой, словно она провела в плену годы, а не дни. Слишком многое пришлось пережить, слишком многое потерять. И если смерть близнецов оказалась ложью, ещё одним способом сломить её и добиться нужного, то убийство старика, правящего Вэльдегардом, его глаза и последний вздох, когда её руки всё ещё продолжали держать рукоять кинжала, было до ужаса реальным. Что-то важное надломилось в её душе, что-то невосполнимое изменилось. Она стала убийцей. И готова была убить снова, если бы добралась тогда до Ассавирга. Жалела ли она о чём-то? Наверное, нет. Потому что в тех обстоятельствах не могла поступить иначе. Но забыть взгляд умирающего от её руки, Кошка вряд-ли когда нибудь сможет.

В столовую её завели оба мужа, держа за обе руки. Если бы Тоня позволила, они бы и занесли её на руках. Но такая чрезмерная опека казалась ей излишней. Физически она чувствовала себя отлично. А вот психологически… Тут всё было гораздо сложнее. Потому и держалась за них. Кас и Зак тоже стали для неё якорями. И если она их возвращала в этот мир, то они её в реальность.

— Тоня! Наконец-то ты дома! — к ней бросилась Рисса, сразу же заключив в объятия. — Я так переживала.

Её молодая и красивая свекровь, не скрываясь, вытерла со щёк слёзы. Что-то в её облике показалось Кошке неправильным и она окинула взглядом постройневшую женскую фигуру, когда та целовала в щёку склонившегося к ней Каса. Постройневшую? Глаза сами собой полезли на лоб и девушка уже открыла рот, чтобы спросить о ребёнке, но не успела.

К ним подошёл Айсар, держа на руках завернутого в одеяльце того самого недостающего младенца, рядом вприпрыжку шагала Элленис. Таша, с которой она ещё утром успела пообщаться, наобниматься и наутешаться, тоже подбежала, чтобы ещё раз поздороваться. Последним подтянулся Шэанард, как всегда наблюдающий за окружающими с лёгкой иронией. Все эти приветствия, объятия, поцелуи, вся эта радость и искренние улыбки, довели Тоню до новых слёз, только уже от счастья. Кажется, она действительно вернулась домой. По настоящему.

Потом вся семья обедала. Самого младшего её члена, доннэ Аймира, унесла нянечка. Таша с Элленис, с разрешения старших, остались и Кошка с удовольствием наблюдала за подружившимися девочками, которые то слушали разговоры взрослых, то склонялись друг к другу и обсуждали что-то своё.

Очень многое, конечно, хотелось узнать, расспросить в близнецов, которые с утра отказались что-либо рассказывать, или у дана Айсара, или хотя бы у Риссы, но конечно же не при детях. Незачем им такое слушать. Да и не за столом же говорить об убийствах, смертях и кровавых ритуалах. Так что Тоня терпеливо ждала, когда все закончат с едой и хозяин дома наконец-то позовёт всех разговоры разговаривать.

И терпение её было вознаграждено. Усевшись между мужьями на любимом диванчике в привычной для семейных сборищ большой гостиной, Кошка глубоко вздохнула, набираясь решимости, и попросила, глядя на всех по очереди.

— Рассказывайте.