— Как вы можете заставлять меня предать мужа? — рыдала Отем.

— Нельзя предать мертвого, сокровище мое, — пробормотал он, нежно целуя мочку ее уха. Язык осторожно проник внутрь, и Отем вздрогнула. — У тебя нет призвания к монашеству, — тихо заметил король, гладя ее грудь сквозь шелк платья.

— Пожалуйста, не надо! — охнула Отем.

В ответ он сжал ее подбородок, завладев губами, и, к своему величайшему изумлению, она обнаружила, что отвечает на поцелуй. Ее губы смягчились и чуть приоткрылись.

Дыхание их смешалось. Языки сплелись, и она снова вздрогнула, когда они затеяли прихотливый танец. Отем едва не потеряла сознания и с тихим криком откинулась на руку короля.

Людовик громко застонал. Похоже, время не угасило его желания к этой прелестной женщине. Он почувствовал, как его достоинство твердеет и вздымается, натягивая ткань панталон. Сдерживаться почти не было сил. Он мог бы взять ее здесь и сейчас, и она была бы бессильна помешать ему. Людовик замышлял обольщение с той минуты, как узнал о безвременной кончине Себастьяна д'Олерона. Но он мужчина и овладеет Отем в первый раз среди цветов и при мягком сиянии свечей. Положит ее на подушки и будет ласкать, пока она не станет молить о милости. Он не испортит удовольствия, грубо задрав пышные юбки и овладев ею прямо в гостиной на старинном скрипучем диванчике.

Подавшись вперед, он снова наградил ее нежным поцелуем в губы и полуприкрытые веки.

— Все будет хорошо, драгоценность моя. Ты поедешь со мной в Шамбор, и мы насладимся сладостной идиллией. Открой глаза, дорогая.

Отем повиновалась, и Людовик, как всегда, поразился ее необычайным глазам. Лицо ее было серьезным, почти скорбным.

— Вам угодно сделать меня своей шлюхой, ваше величество. Неужели я так и не смогу убедить вас отказаться от этой затеи? И что будет, когда вы насытитесь? Кто женится на такой, как я? Если, разумеется, мне захочется снова выйти замуж, хотя пока и подумать об этом страшно.

— Пойми, дорогая, в том, чтобы стать королевской любовницей, нет позора, — деловито заметил Людовик. — Обычно такие женщины имеют невероятный успех. Их обожают.

За ними ухаживают. Множество поклонников предлагают им руку и сердце, особенно если такие особы оказались достаточно мудры, чтобы сохранить дружбу монарха после того, как их роман закончился.

— Вы меня утешили, — сухо процедила она, выпрямляясь, и король рассмеялся.

— Мы сегодня же уедем в Шамбор, — решительно бросил он.

— Нет, — покачала головой Отем. — Я приеду завтра, как подобает дамам моего положения. В экипаже, с горничными и вещами. Кто живет в Шамборе?

— Несколько моих приятелей.

— И ни одной женщины? — поразилась она.

— Мы приехали поохотиться, моя драгоценность, — пояснил король.

Отем покачала головой.

— И теперь, когда вы загнали добычу, сир, она будет сидеть за вашим столом и выполнять обязанности хозяйки?

К счастью, я привыкла к этим обязанностям в доме отца, где не было женщин, кроме матери и меня. Да, кстати, мама должна быть со мной, хотя бы для того, чтобы соблюсти приличия, сир. Если вы так упорно стараетесь затащить меня в постель, позвольте хотя бы сохранить декорум и видимость достоинства. Люди могут думать все, что угодно, но если мама будет с нами, никто не может сказать наверняка, ваша я любовница или нет.

— Это так важно для тебя, драгоценность моя? — удивился он.

— Да, ваше величество, — настаивала Отем.

— В таком случае будь по-твоему. А теперь поцелуй меня в благодарность, только приоткрой губы, чтобы я мог отсалютовать твоему шаловливому язычку своим. О, я многому могу научить тебя, дорогая. Вещам, которые твой добрый муж не считал возможными показать своей супруге. Уверен, что ты будешь прекрасной ученицей. Ты полна огня, Отем, и я с нетерпением жду, когда смогу согреться у этого огня.

Они поцеловались, и король с улыбкой вскочил.

— Я ведь изменился, верно?

— Вы были совсем мальчиком, когда мы в последний раз виделись, — пролепетала Отем. — Но вы действительно изменились, ваше величество. Вы очень красивы. Но я все же на семь лет старше, и тут ничего не исправить.

— Помнишь историю Дианы де Пуатье, первой владелицы Шенонсо? — спросил он.

Теперь настала очередь Отем улыбнуться.

— Да, ваше величество, помню. Так я стану вашей Дианой?

— Поверь, ты будешь очень счастлива, — пообещал король и с грациозным поклоном покинул гостиную.

Отем вздохнула, изумленно покачивая головой. Ничего не скажешь, Людовик действительно стал взрослым, и хотя не слишком высок, зато строен. Длинные темные волосы собраны сзади в косу. Янтарно-карие глаза светятся теплом. Овальное лицо с орлиным носом и пухлыми губами довольно красиво. Но он так отличается от Себастьяна!

Что же ей делать?

В гостиную стремительно вошла герцогиня.

— Что здесь произошло? — требовательно спросила она.

— Они ушли? — спросила вместо ответа Отем.

— Да, и король улыбался во весь рот, — кивнула мать, садясь на диван. — Итак, чем все кончилось?

— Король желает, чтобы я стала его любовницей, — честно призналась Отем. — Я поклялась приехать в Шамбор, но как мне быть, мама?

— У тебя нет выбора, дочь моя, — пожала плечами Жасмин. — Если ты заявишь, что осталась англичанкой, значит, все зависит от милости короля. Только он может запретить или позволить тебе остаться в Шермоне. Но ты, выйдя замуж за Себастьяна, стала француженкой, а слово его величества — закон для подданных.

— Мы могли бы уехать… — начала Отем, кусая губы.

— Мы не сумеем вернуться домой, пока король Карл не займет трон, — мягко напомнила Жасмин. — Конечно, можно бы бежать в Голландию или Рим, но что будет с Мадлен?

Она наследница Шермона. Неужели ты позволишь ей все потерять? Пойми, дочь моя, ты больше не девственница, оберегающая свою невинность. Ты стала женщиной. А женщинам иногда приходится выбирать путь, который им совсем не по нраву.

— Так же было с тобой и принцем Генрихом, мама? — не выдержала Отем.

Жасмин кивнула.

— Пусть я считала его привлекательным и волнующим, все равно возмутилась, поняв, чего он хочет от меня. В моих ушах все еще звучат слова отчима, графа Броккерна, объявившего моей матери, что красивый знатный молодой человек возжелал меня и я должна отдаться ему, смирившись с неизбежным. Мало того, граф строго пожурил меня за неуместное жеманство, ибо, как он мудро указал, от меня не требовали ни жизни, ни кошелька. Все же я сбежала бы в Кэдби, не запри меня Алекс в моей спальне. — Жасмин, усмехнувшись, покачала головой. — О, как я злилась на него! В ярости швырнула ему в голову вазу с цветами… по-моему, розами. Потом приехал принц Генрих, и не успела я оглянуться, как он покорил меня. Ах, как он был очарователен! Твой брат Чарли весь в него.