— Весьма напоминает восточные дворцы, — заметила Жасмин. — Я невольно вспоминаю свою юность.

— Чересчур велик! — объявила Отем. — Мы наверняка заблудимся. Я считала Шенонсо большим, но этот просто огромен: Напрасно я согласилась приехать.

— Но разве могло быть по-другому? — возразила мать.

Но Отем, не слушая, воззрилась на гигантское белое здание под крышей из голубоватой сланцевой черепицы. По четырем углам возвышались башни, а в середине их было еще несколько.

Отем со вздохом покачала головой. Одно дело явиться ко двору сторонним наблюдателем, и совсем другое — стать частью этого избранного общества. И кто же тут гостит?;

По словам короля, других женщин нет. И кем же ее посчитают окружающие? Ее репутация будет навеки погублена, несмотря на присутствие матери. А что, если Людовик потребует ее присутствия в Париже? Она не поедет! Просто не поедет, и все!

Ров, окружавший замок, наполнялся водой из ближайшего ручья. Карета пересекла мостик и, въехав во двор, остановилась у главного входа. Из замка поспешили ливрейные лакеи, бросились открывать дверцу, помогая гостьям выйти.

Дворецкий с поклоном объявил:

— Госпожа герцогиня, госпожа маркиза, его величество приветствует вас в Шамборе. Прошу вас следовать за мной в ваши покои. Его величество все еще охотится, но должен скоро вернуться. — Он снова поклонился и, повернувшись, зашагал к замку.

Женщины пошли за ним, а лакеи принялись разгружать карету.

Отем старалась не озираться по сторонам, но при здешнем великолепии и это оказалось нелегко. Дворецкий повел их по широкой мраморной лестнице в центральную часть здания и дальше по коридору. Перед ними открылась вторая лестница с двойными спиральными пролетами, так что спускающийся по одному не мог видеть того, кто поднимался по другому.

— Боже! — невольно вырвалось у Отем.

— Поразительно, не так ли? — тихо спросил дворецкий. — Все, кто впервые приезжает в Шамбор, не могут сдержать изумления. Вот мы и пришли. Мадам, вы обе поселитесь в покоях короля. Вот ваша комната, госпожа маркиза. А вы, госпожа герцогиня, — здесь, чуть дальше по коридору. Сейчас принесут сундуки, и ваши служанки могут занять комнаты рядом с вашими спальнями. Я сообщу его величеству о вашем прибытии. — Он снова согнулся в низком поклоне.

— Мне понадобится ванна! — воскликнула Отем, вдруг обретя голос.

— Я позабочусь об этом, госпожа маркиза, — заверил он и быстро вышел.

— Я не видела такого великолепия с тех пор, как жила в отцовском дворце, — заметила Жасмин. — Ошеломляет, но обстановка достаточно изысканна.

— Это уж слишком, — запротестовала Отем.

— А ты, моя маленькая шотландочка, считала, что на свете нет ничего лучше Гленкирка и Королевского Молверна? — поддела Жасмин. — Но у французских королей чувство прекрасного развито куда сильнее. Думаю, в них говорит итальянская кровь.

— Где, по-твоему, спальня короля? — раздумывала Отем вслух.

— Думаю, совсем рядом с твоей, — усмехнулась мать. — Он наверняка захочет уходить и приходить незаметно, дочь моя.

— О, мама, я боюсь, — неожиданно призналась Отем.

Жасмин пожала плечами.

— Он всего-навсего мужчина, дорогая. Ты уже не девушка, и для тебя не осталось постельных тайн.

— Но у меня был всего один мужчина! — заупрямилась Отем.

— Себастьян давно в могиле, и пришла пора завести любовника, — спокойно ответила мать. — Не будь глупышкой, дорогая. Поскольку все равно придется пойти на это, лучше расположить к себе короля и разделить его страсть. Подумай о Мадлен и Шермоне! Твоя дочь должна получить богатое наследство, а ты будешь пользоваться милостями короля еще много лет после того, как наскучишь ему и навсегда исчезнешь из его жизни.

— Ах, смогу ли я когда-нибудь стать столь же оптимистичной, как ты, мама? — воскликнула Отем.

— Возможно, когда-нибудь… — вздохнула герцогиня. — Когда-нибудь…

Вскоре за ними пришел лакей и проводил в столовую, где уже сидели восемь мужчин. Людовик вышел навстречу, поцеловал дамам руки и представил их остальным. К удивлению Отем, собравшиеся оказались дворянами не слишком высокого ранга, и маркиза предположила, что король предпочитает отдохнуть от угнетающей атмосферы Пале-Рояль.

Пока слуги разносили первое блюдо, король снова стал целовать руку Отем, на этот раз перевернув ее ладонью вверх.

Отем мило покраснела, смущенная публичным проявлением чувств, и поспешила отнять руку.

— Сир, — мягко упрекнула она, . — вы не слишком осмотрительны.

— Как я могу быть осмотрительным, когда сгораю от желания поцеловать ваши прелестные губки? — смеясь глазами, ответил Людовик.

Отем укоризненно покачала головой.

— Ешьте лучше суп, ваше величество, — посоветовала она, деликатно пробуя бульон и скромно опустив глаза.

Король усмехнулся.

— Вас нелегко покорить, моя драгоценность, но сегодня вечером я тоже вас не пощажу.

Щеки Отем снова заалели, но она смело вскинула голову И едва слышно парировала:

— Посмотрим, сир, кто возьмет верх в поединке! — И тут же осеклась, потрясенная собственной дерзостью. Как она могла! Препираться с самим королем!

Но некое шестое чувство подсказывало, что нельзя позволить себе стать жертвой этого человека. Если ей суждено лечь в его постель, они сыграют на равных.

«Откуда у меня такие мысли?» — дивилась Отем про себя.

Она все больше становится похожей на мать!

Однако Людовик улыбнулся, ничуть не оскорбленный подобными речами, и занялся наконец ужином.

Отем облегченно вздохнула, но почти ничего не ела, несмотря на аппетитные запахи Оглядев комнату, она вновь поразилась обстановке. Позолота, изящная лепнина, деревянные панели, обтянутые шелком! Гигантский камин охраняли рыцари в полном вооружении с опущенными вниз мечами. Тяжелые бронзовые решетки выдерживали вес толстых бревен, весело потрескивавших в камине. Торцевые стеньг были украшены гобеленами, на боковых висело множество картин. Пол был выложен черно-белыми мраморными плитками, под большим обеденным столом лежал чудесный турецкий ковер.

Отем похвалила ковер, и король тут же заметил:

— Когда-нибудь во Франции тоже станут ткать такие ковры, да и шелка. Я не желаю, чтобы моя страна зависела от ввоза редких и дорогих вещей. Мы и фарфор будем делать, даю слово, дорогая! Когда придет пора обставлять мой дворец в Версале, он будет наполнен чудесной мебелью и посудой, большую часть которых изготовят у нас.

— Значит, вы начали постройку дворца? — обрадовалась Отем.

— Да, — кивнул Людовик. — Придет пора, и ты непременно его увидишь.