Чувствуя, что ее шатает, она схватилась за перила. Перед глазами все поплыло, потом потемнело. Как всегда, она увидела комнату и девушку в белом, лежащую неподвижно на спине. Как и прежде, люди, что сгрудились вокруг нее, находились в тени. На этот раз Октавия попыталась рассмотреть их лица, но как ни напрягала зрение, ей это не удалось. Один из стоявших что-то держал в руке – бутылочку или флакон, и из этого сосуда поднимался призрачный пар. Тело девушки конвульсивно дернулось, пронзенное яростной судорогой. Она выгнула спину, вытянула в стороны руки. Глаза ее широко раскрылись, рот раззявился, словно она кричала. Воздух над ней заколыхался – в первое мгновение Октавия даже не сообразила, что это такое, – потом из нее повалил дым: сначала медленно отделился завиток тени, потом взмыл живой рой черных мотыльков, превративший все пространство в беспросветный мрак.

Видение исчезло. Октавия вцепилась в перила, ожидая, когда пройдет головокружение.

– Рано же ты поднялась, старушка.

Разумеется, это был он. У нее за спиной, на верхней площадке лестницы. Она услышала, как он спускается – спокойно, неторопливо. Она не станет оборачиваться. Не станет встречаться с ним взглядом.

Джоанна Стайлз (19 лет) – Вечный свет даруй им, Господи.

Однако он уже настиг ее. Спустился на ступеньку ниже и повернулся к ней, глядя на нее с наигранной веселостью в лице.

– Как твой номер, дорогая? Хорошо спалось?

Внизу в холле на ковер с узором из роз падал теплый свет. Как его зовут?

– Ау, красотка? Как самочувствие?

Он был бледен и небрит, в голосе слышалась сипотца. Он оперся на перила, как бы невзначай рукой преграждая ей путь. Как зовут портье? Он ведь представился ей вчера, когда принес в номер ее чемоданы. Как же его зовут?

– Альфред? – Горло сдавливало от паники. – Господин Альфред! Вы на месте?

Несколько секунд Эльф смотрел на нее с искренним изумлением, затем что-то в его лице изменилось. Она увидела в нем недовольство. Трепет презрения. Его взгляд был устремлен в холл, где на свет выдвинулся рослый парень.

– Господин Альфред? – снова окликнула Октавия. Да нет, униформа не гостиничная. Ночной портье не стал бы… Парень обнажил голову и тряхнул головой, убирая с лица налипшие кудри.

– Джорджи? – Их отделяла половина лестничного пролета, но она неосознанно вскинула руку, словно трогая его лицо. – Джорджи, неужели это… но как ты…

Он сделал еще один шаг вперед, полностью выходя из тени. Она увидела, что брат в сосредоточенности морщит лоб.

– Привет, сестренка. Долгая история, но если в двух словах, я не получил назначения на «Скопу». Жаль, конечно, хотя сейчас я не особо расстроился. В городе только и разговоров о… о том деле, которым мы занимаемся. Меня одолело беспокойство.

– Милый Джорджи, – произнесла Октавия. – Но как ты нашел меня?

– Старина Хили из «Газетт» подсказал. Я прибыл с почтовым поездом. Правда, проводникам не соизволил сообщить, что они везут пассажира. Сюда добрался в начале пятого, и господин Альфред проявил исключительную любезность. Угостил меня пуншем с сэндвичем и терпеливо слушал мою болтовню про службу, просто святой человек.

Лили Чорли (15 лет) – И ныне и присно. И во веки веков.

На мгновение сознание заволокло белым туманом. Она крепче вцепилась в перила, чтобы не упасть. Джорджи, озабоченно хмурясь, шагнул к лестнице. Заметив Эльфа, задержал на нем оценивающий взгляд.

– Октавия? Что-то случилось? – с тревогой в голосе спросил он. – Господин Альфред, если вас не затруднит, принесите бренди для моей сестры.

Альфред, долговязый нескладный парень, был приветлив и услужлив. Он мгновенно подскочил к Джорджи.

– Мисс? Вы заболели, мисс?

– Нет, я здорова, – отвечала Октавия. – Просто… вы позволите, лорд Хартингтон?

Эльф посмотрел на нее, затем убрал руку с перил и, холодно улыбаясь, отступил в сторону. Демонстративно зевнул, глядя на Джорджи.

– Просто я получила тревожные известия, Джорджи, и должна немедленно ехать. Господин Альфред, будьте добры, пошлите за кебом. Или еще слишком рано? Боюсь, я так переволновалась, что даже не посмотрела, который теперь час.

– Почти семь, мисс. Извозчики уже выехали на работу. Не хотите позавтракать, пока будете ждать?

– Вы очень добры, господин Альфред, но я не голодна.

– Октавия, тебе надо прилечь, – сказал Джорджи. – Кеб, возможно, придется ждать с полчаса, если за ним пошлет господин Альфред. Лучше я сам побегу к вокзалу, где они наверняка стоят. По дороге быстрее поймаю экипаж.

– Нет, Джорджи, – поспешно остановила его Октавия. – Прости, я только хотела…

У нее за спиной тихо застонали деревянные ступеньки. Она чуть повернула голову, но не обернулась. Джорджи с беспокойством посмотрел на сестру и устремил взгляд мимо нее на лестницу. Осторожно сделал глубокий вдох, и она обратила внимание, как это часто бывало, что он все еще никак не привыкнет к своему огромному телу. Физически Джорджи возмужал в двенадцать-тринадцать лет; когда вернулся домой из своего первого плавания – он полгода провел в море в качестве юнги, – Октавии показалось, что за это время брат сильно вырос и вдвое раздался в плечах. Но он не огрубел, как она опасалась, не зачванился. Его добрая благородная душа этого бы не допустила.

– Бог мой, красотка, – сказал Эльф за ее спиной. – Что за известия ты получила? Надеюсь, ты не одна собралась ехать. Я мог бы тебе пригодиться.

При звуке его голоса Октавия, не отвечая, повела глазами в сторону. Она по-прежнему не оборачивалась. Джорджи снова пытливо посмотрел на нее.

– Октавия? – произнес он.

– Господин Альфред, я уверена, найдет для нас кеб. А ты, Джорджи, помоги мне с чемоданами. У меня… у меня с собой ценные вещи, которые я должна сберечь.

Джорджи опустил голову, чуть придвигая к ней лицо. Опять бросил взгляд на лестницу, затем вопросительно посмотрел на нее.

– Сберечь, сестренка?

Фелисити Хардвик (13 лет) – In Paradisum deducant te Angeli[41].

Октавия ощутила слабость. Джорджи бережно взял ее руку и положил на свою.

– Милый Джорджи, – сказала она. – Как же я рада тебя видеть.

– Пойдем наверх, сестренка, обопрись на меня. А то вдруг опять голова закружится.

Нагнувшись к ней, Джорджи повел ее в номер. Проходя мимо Эльфа, Октавия не подняла на него глаз. Что-то в ней дрогнуло. Она почувствовала это, когда немного оправилась от шока. Однажды в детстве она наблюдала, как из-под колес омнибуса вытащили старую собаку. Ее расплющенная голова – блестящая светлая мякоть с розовыми прожилками – была похожа на раздавленный фрукт. Тогда она тоже это ощутила, когда ее повели прочь. Жгучая жалость в сочетании с яростью.