Кортеж черных «мерсов» направился к главным воротам. Шлагбаум поднялся и застыл в верхней точке.

Зазвонил телефон спецсвязи на столе у Бахмана. Он поднес трубку к уху и слушал, время от времени отвечая коротким «да, Михаэль» и «нет, Михаэль».

Эрна Фрай не отрывалась от экрана компьютера.

Попрощавшись с Аксельродом, Бахман положил трубку на рычаг. Эрна Фрай даже не обернулась.

— Мы получили свое, — сказал он.

— Что именно?

— Зеленый свет. С условиями. Мы можем приступать. Как можно скорее. Они обеспокоены тем, что мы сидим на вулкане. Первые восемь часов с ним — мои.

— Восемь. Не девять.

— Должно хватить. Если за восемь часов он не проглотит наживку, Арни может отдать приказ о его аресте.

— И где, интересно знать, ты собираешься с ним уединиться на эти восемь часов? В «Атлантике»? Во «Временах года»?

— В твоих апартаментах с видом на гавань.

— Притащишь его туда волоком?

— Приглашу. Как только он выйдет из банка. Герр доктор, я представляю немецкое правительство. Мы хотим поговорить с вами о некоторых незаконных денежных переводах, к которым вы имеете непосредственное отношение.

— На что он ответит?..

— К тому времени он будет сидеть в машине и может отвечать все, что ему заблагорассудится.

Она находится в ступоре.

Они доводят ее до исступления.

Еще одна такая неделя — и она выкинет фортель в духе Джорджи, если уже не выкинула. Наверно, она решила, что я тоже не в себе.

В отеле «Атлантик» я был для нее «дорогим Томми Брю», пропащим отпрыском пропащего банка, жертвой неудачного брака, воздушным шаром, летящим, куда ветер дует.

В доме турок я был для нее замученным совестью старпером, пытающимся ее купить за пятьдесят тысяч евро, к которым она так и не прикоснулась.

А сейчас кто для нее я, выжимающий разрешенные сто тридцать километров в час на северо-западной автостраде? Поддавшийся шантажу прислужник в руках тех самых людей, что совратили моего покойного отца, собирающийся убедить достопочтенного мусульманского ученого, хотя и мерзавца на пять процентов, чтобы тот спас жизнь мальчика, которого она, по всей видимости, любит.

— Считайте, что вы просто идете навстречу пожеланиям еще одного богатого клиента, — сказал ему Лампион в ходе вчерашнего бурного брифинга на своей явочной квартире, пропахшей хлоркой из общественного бассейна во дворе, шестью этажами ниже. — А то, что это связано с теневой стороной деятельности вашего банка, лишний раз объясняет вашу особую осторожность. Вы готовы проконсультировать его менеджера по инвестициям, причем любого пошиба, и, как бы ни происходила дележка пирога, вы рассчитываете на щедрую комиссию, — добавил он назидательным тоном коротышки директора публичной школы, которую Брю терпеть не мог. — Для вас это совершенно нормальная банковская ситуация.

— Вот уж нет.

— Кроме того, в соответствии с обычной банковской практикой, — продолжал Лампион, великодушно игнорируя его хамский выпад, — вы по желанию вашего клиента, каковое вам передал его адвокат, предварительно навели справки о репутации джентльмена, которому вам предстоит нанести визит. Я нарисовал, в общем и целом, правильную картину?

— Какую-то нарисовали, — согласился Брю, без приглашения наливая себе изрядную порцию виски.

— Вы будете проницательны и объективны. Вы решите, полагаясь на свой богатый профессиональный опыт, в каком направлении лучше всего двигаться обеим сторонам, а именно вашему клиенту и вашему банку. Интересы досточтимого джентльмена мусульманского вероисповедания, которого вы консультируете, вас интересуют во вторую очередь, если вообще интересуют.

— И, полагаясь на свой богатый профессиональный опыт, я решу, годится ли этот досточтимый джентльмен мусульманского вероисповедания для такого дела, — закончил Брю в предложенном тоне.

— Положим, выбирать вам особенно не приходится, согласитесь, Томми? — Миниатюрный Лампион пустил в ход свою неотразимую улыбку.

#

Двенадцатью часами позже он получил порцию новостей от Митци.

— Бернар оказался таким занудой, — бросила она мужу, погруженному в чтение «Financial Times». — Хильдегард от него уходит.

Брю отпил несколько глотков кофе, затем промокнул губы салфеткой. Первое правило в их совместных играх было такое: никогда и ничему не удивляться.

— Видимо, занудой оказалась Хильдегард, — высказал он свое предположение.

— Хильдегард всегда была занудой.

— И что же такого натворил несчастный Бернар, что его записали в зануды? — поинтересовался Брю, принимая сторону мужчины.

— Предложение, которое он мне сделал. Я должна оставить тебя, получить развод и на лето уехать с ним на остров, чтобы там решить, где мы вместе проведем оставшуюся жизнь. — Ее голос звенел от негодования. — Нет, ты только представь: разделить старость с Бернаром!

— Признаться, мне трудно представить такую вещь, которую можно было бы разделить с Бернаром.

— А Хильдегард намерена подать на тебя в суд.

— На меня?

— Или на меня, какая разница? За то, что у нее увели мужа. Ты, считает она, человек богатый. Поэтому тебе придется подать в суд на Бернара, чтобы она заткнулась. Я узнаю у твоего дружка Вестерхайма, кто сейчас лучший адвокат по таким делам.

— Хильдегард не боится публичного скандала?

— Она обожает публичные скандалы. Она в них купается. В жизни ничего вульгарнее не слыхала.

— Ты приняла предложение Бернара?

— Я его обдумываю.

— Ага. И как далеко ты зашла в своих думах?

— У меня есть сомнения, Томми, нужны ли мы еще друг другу.

— Ты и Бернар?

— Ты и я.

#

Над совершенно плоским и непривлекательным загородным ландшафтом висело черное небо. Фары встречных машин то и дело ослепляли его. Значит, мы больше не нужны друг другу. Что ж. Проживу как-нибудь один. Продам банк, пока от него что-то еще осталось, и заживу новой жизнью. Может, даже махну в Калифорнию на свадьбу Джорджи. Он до сих пор не сказал Митци, что скоро станет дедушкой, и слава богу. Может быть, и не скажет.

Интересно, своей матери эту тайну Джорджи открыла? Хотелось бы думать. Старушка Сью будет на седьмом небе от счастья. Старушка Сью только с виду такая страшная, а вообще она из тех, кто лает, но не кусает. Жаль, что он понял это слишком поздно. Лучше бы до Митци, чем после. Теперь уже ничего не попишешь. Сью хорошо и комфортно с ее итальянским виноградарем. Неплохой парень, судя по всему. Может быть, они назовут новый сорт вина в честь новорожденной.