Некое подобие торжества, которое он ненадолго испытал, отступило под шорох колес на мокрой дороге, и снова вернулось негодование человека, чувствующего себя защитником Аннабель. Во что они ее превратили? Походка робота, куда-то пропавший голос мальчика-певчего, — а еще недавно как она набросилась на него в спальне Мелика: если бы не ваш гребаный банк, мой клиент не оказался бы здесь!

— Банк вам задолжал, фрау Рихтер, — обратился он вслух к ветровому стеклу с дурашливой напыщенностью. — И я рад сообщить вам, что банк готов расплатиться по долгам.

Банк любит вас, продолжал он уже мысленно. Не с целью закабалить вас, нет, а с целью помочь вам снова обрести мужество, чтобы прожить такую жизнь, которая по всем статьям не удалась мне. Вы любите Иссу, Аннабель? Джорджи влюбилась бы в него с ходу. Вас бы она тоже полюбила. И наверняка попросила бы позаботиться обо мне. У Джорджи такой пунктик. Все должны друг о друге заботиться. Вот почему она так часто разочаровывается. А вообще какое это имеет значение, любите ли вы Иссу? Любовь, как ее определяют словари? Безусловно нет. Только одно имеет значение — его свобода, которая во многом зависит от вас.

#

— Что будет с Аннабель, когда эта веселая прогулка закончится? — спросил у Лампиона Брю, приканчивая очередную порцию виски во время все того же затянувшегося брифинга, тогда как Лампион осушал уже бог знает какой по счету стакан газированной воды. Ну и денек выдался! Даже по меркам Брю. За завтраком Митци огорошила его своими планами в отношении Бернара. В офисе его ждал полномасштабный бунт финансового отдела по поводу посменной работы в праздничные дни. Потом часовой телефонный разговор с ушлым поверенным в Глазго, который, однако, как выяснилось, был совершенно несведущ в бракоразводных делах. Потом бессмысленный двухчасовой ланч в ресторане «А-ля карт», когда он блистал остроумием перед двумя напрочь лишенными юмора клиентами из Ольденбурга. Потом похмелье, с которым он сейчас отчаянно боролся.

— Что будет с ней, Лампион? — повторил он свой вопрос.

— Этот вопрос исключительно в компетенции немцев, Томми, — рассудительно ответил Лампион, снова выступая в роли директора школы. — Могу предположить, что они оставят ее в покое. При условии, что она не станет писать мемуары и вообще раскачивать лодку.

— Боюсь, что этого недостаточно.

— Чего недостаточно?

— Ваших предположений. Мне нужны твердые гарантии. В письменном виде. Ей и копию мне.

— Копию чего, Томми? Кажется, вы немного раздражены. Наверно, нам стоит оставить этот разговор до другого раза.

Брю мерил шагами грязную комнату.

— Кто сказал, что у нас будет другой раз? Может и не быть. Если, например, я откажусь от участия. Что вы на это скажете? А?

— В таком случае, Томми, у Лондона не останется иного выхода, кроме как принять определенные санкции в отношении вашего банка.

— Принимайте, старина, мой вам совет. По полной программе. Сделайте милость. Банк «Фрэры» идет ко дну. Посетители бара пьют за упокой. Но долго ли нас будут оплакивать? Да и будут ли? Кто, скажите мне?! — Вот он, настоящий выпад. Жаль, что запоздалый. Соперники схватились за ножи, теперь не жди пощады. — Каждый день идет на дно какой-нибудь банк. В первую очередь — старые и неэффективные, вроде моего. Но это пустяки в сравнении с тем, как тряханет вас, ребята, когда ваша идеально задуманная операция с треском провалится, а? У меня нюх на крупную дичь, а здесь пахнет крупной дичью. Жаль нашего Йена. Казалось, парень далеко пойдет. Будем надеяться, что он сумеет найти приличную работу на стороне. Ваше здоровье. За вас и за всех, кто в вас верил!

Он подождал ответного тоста, но, к большой своей радости, не дождался.

— Скажите мне, Томми, что конкретно вас бы успокоило? — спросил Лампион голосом сухим, как прошлогодняя трава.

— Орден кавалера Британской империи. Чай с королевой. И десять миллионов компенсации за превращение банка «Фрэры» в русскую прачечную.

— Я полагаю, это шутка.

— Ну да. Один большой анекдот, как вся эта операция. У меня есть еще требования. Брейк-пойнты, говоря языком тенниса.

— И какие же это требования, Томми?

— Первое… будете записывать или запомните?

— Благодарю вас, я запомню.

— Официальное письмо. Адресованное фрау Аннабель Рихтер, копия мне. С подписью и печатью компетентного германского чиновника. С благодарностью за содействие и заверениями, что к ней не будут применены законные или иные меры. Это для разбега, так сказать. Дальше — вешки по дистанции.

У Лампиона глаза полезли на лоб.

— Я не шучу, дружище. Разговор серьезный. Ничто не заставит меня завтра переступить порог дома Абдуллы, пока я не буду полностью удовлетворен. Второе. Я хочу заранее увидеть новенький немецкий паспорт Иссы Карпова, который должен быть готов к моменту подписания им банковских бумаг о вступлении в наследство. Этот паспорт должен быть у меня в руках, дабы я мог показать его Аннабель, ввиду возможных пертурбаций, как неопровержимое доказательство: кто бы ни был кукловодом, дергающим ее за ниточки, он выполнит свои обещания, а не нырнет в кусты. Месседж понятен или нужны субтитры?

— Но это невозможно. Вы хотите, чтобы я выбил у немцев для него паспорт, да еще и передал вам? Послушайте, вы витаете в облаках!

— Ерунда. Отборное дерьмо, уж простите за прямоту. Вы в бизнесе, где принято размахивать волшебной палочкой. Так махните разок-другой как следует. И я скажу вам еще одну вещь.

— Да?

— Насчет паспорта.

— Ну?

— В вашем бизнесе, насколько я понимаю, паспорта стоят десять центов за штуку. Их подделывают, аннулируют, забирают, в них зашифровывают опасную информацию для властей других стран. Так?

— И что дальше?

— Вы у меня на коротком поводке, помните об этом. С выдачей паспорта Иссы поводок не оборвется. Если я узнаю, что вы его кинули, я вас выдам. Со всеми потрохами. Лампион из британского посольства в Берлине занимается разводками. Вы меня, конечно, поймаете, но будет уже поздно. А сейчас я иду домой. Позвоните, когда будет что сообщить. В любое время дня и ночи.

— А как же ваша жена?

#

В самом деле. Он лежал на постели и ждал, когда потолок над ним перестанет раскачиваться. Митци оставила записку: «Важная конференция с Бернаром».

Бог ей в помощь. Пожелаем всем хотя бы одной важной конференции.

Лампион позвонил в полночь:

— Вы можете говорить?

— Я один, если вас это интересует.

Лампион помахал-таки волшебной палочкой.

#

Брю включил правый поворотник и глянул в зеркальце заднего обзора. Скоро подъездная дорога, а «хвост» за ним пока держится: двое в БМВ следовали за его машиной от самого дома. За вами приглядят, с улыбочкой заметил Лампион.