– Аминь, – прошептала Алекс.

Олсоп ничего не сказал, и Мэтью презрительно посмотрел на нее, как на маленькую девочку, которая не может собраться с мыслями и говорит не вовремя. Алекс закрыла глаза.

– Боже Всемогущий, Ты смертию смерть попрал, принеся в жертву сына Своего Иисуса Христа.

Слова гулким эхом отдавались у нее в голове.

– Положив его во гроб и воскресив из мертвых, Ты освятил гробницу его.

Алекс слышала, как капает вода – короткие и резкие, как выстрелы, звуки. Она подняла руку ко лбу. Но на нем ничего не было, ничего, кроме легкой испарины.

– Прими наши моления за тех, кто умер во Христе, кто был похоронен вместе с Ним и ожидает воскрешения в надежде на вечную жизнь. Внемли нам, Господи, мы взываем к Тебе от имени мертвых и живых – да будет дарован Фабиану вечный покой во Христе, Господе нашем. Аминь. – Он снова бросил взгляд на часы.

– Аминь, – сказал Олсоп.

Опустившись на колени, Мэтью задул свечи и начал складывать в сумку церковную утварь.

Олсоп открыл глаза, мягко улыбнулся Алекс, поднялся с колен и стал помогать ему.

Алекс сидела, наблюдая за ними. И это все, хотелось ей сказать, это все?! Но она сомневалась, удостоит ли ее Мэтью ответом.

Они спустились в холл, и она открыла перед ними дверь. Выходя, Мэтью повернулся к ней:

– Надеюсь, теперь вы не раз подумаете, прежде чем снова заняться оккультными играми, миссис Хайтауэр.

Алекс послушно кивнула.

Повернувшись, он стал спускаться. Олсоп подхватил сумку и улыбнулся ей.

– Я позвоню вам через пару дней, узнаю, как у вас дела.

– Благодарю вас.

Алекс тихонько прикрыла дверь и повернулась.

У подножия лестницы стоял Фабиан.

Неожиданно запахло бензином; казалось, им пропах весь холл. Фабиан двинулся к ней, бесшумно скользя, не поднимая ног; он подошел почти вплотную, и она увидела его глаза, но то не были глаза ее сына – злобный холодный взгляд, полный ненависти.

– Нет! – закричала Алекс и, закрыв глаза, рванулась к дверям, пытаясь вслепую нащупать запор.

Она распахнула дверь и вылетела на улицу.

– Помогите!

Никто не отозвался.

– Помогите!

Ни звука.

– О господи, остановитесь, вернитесь же, прошу вас, вернитесь! – Алекс беспомощно смотрела им вслед. – Пожалуйста, помогите, – простонала она.

Но два священнослужителя были уже в конце улицы, они тащили сумку, словно торопясь на пикник, и подолы черных одеяний колыхались в такт их шагам.

Алекс на полной скорости миновала ворота и влетела в заполненную водой колею, грязная волна окатила машину; ей пришлось включить «дворники»; нос «мерседеса» резко клюнул, взлетел в воздух, после чего колеса опустились на землю и, чиркнув по обочине, едва не снесли изгородь.

«Дворники» скребли по ветровому стеклу, чирикая, как разозленные птицы. Она уловила запах навоза и в тусклом свете фар заметила какой-то небольшой темный предмет. «Мерседес» дернулся – она продолжала вжимать в пол педаль акселератора. Впереди, чуть левее, за пеленой размазанной по стеклу грязи и мелькающими «дворниками» она увидела озеро, затянутое тонкой туманной дымкой. Как саваном, подумала она и передернулась. В сумерках озеро выглядело еще более зловеще.

Она увидела припаркованный у дома «лендровер» Дэвида и подъехала к нему. Выключив двигатель, закрыла глаза и едва не заплакала от облегчения. Двигатель рыкнул несколько раз, потом кашлянул, выражая протест; запах разогретого масла перебивал запах навоза. Мотор чихнул в последний раз. Где-то сзади в сгущающихся сумерках заблеяла овца.

Алекс вылезла из машины и остановилась, не в силах сдвинуться с места – ноги у нее подкашивались. Сначала послышалось блеяние, от озера донесся всплеск. Алекс сделала несколько неверных шагов по направлению к дому, остановилась, покачнувшись, и едва не упала. Оскальзываясь в вязкой грязи, Алекс опять двинулась вперед, но почувствовала, что правая нога вдруг закоченела.

– Проклятье, – пробормотала она, осторожно вытягивая ногу и стараясь не оставить туфлю в грязи. Дом был погружен в темноту, но из-под дверей амбара пробивалась полоска света, и Алекс направилась к амбару.

Дэвид стоял спиной к двери, рассматривая блок, который на канате свешивался со стропил. Блок покачивался над новой пластиковой цистерной, которая по-прежнему стояла посреди амбара.

– Привет, – сказал он, не поворачиваясь. – Хорошо прошел день?

– Нет, – тихо сказала она.

– С ума сойти, ну просто сойти с ума!

– Как ты узнал, что это я?

Он по-прежнему не поворачивался.

– Машина. Всегда узнаю ее по звуку, хотя ты влетела быстрее, чем всегда. Ну не сволочизм ли, как ты думаешь?

– О чем?

– Я вот прикидываю: а что, если оставить ее здесь, как ты думаешь?

Алекс посмотрела на канат.

– Похоже на виселицу.

– Виселицу? – Дэвид повернулся, всматриваясь ей в лицо. – Господи, да ты ужасно выглядишь.

Алекс опустила голову и почувствовала, что из глаз потекли слезы; она чихнула.

– Идем, – сказал он, нежно обнимая ее за плечи. – Я налью тебе выпить.

Они расположились на кухне.

– Я думаю, это великолепно. Служба лично для тебя. – Он улыбнулся. – Это доказывает, что церковь становится конкурентоспособной. Если паства не является в церковь, церковь идет к пастве. Она вступает в битву с соблазнами пиццы, карри и массажисток. «Наберите номер нашей службы», а? Причт является к тебе прямо домой – и можно не беспокоиться о ящике для пожертвований. Надеюсь, они ничего у тебя не потребовали?

– Нет, никаких денежных сборов.

– Не похоже на этих педиков.

– Дэвид! – резко оборвала она его.

– Извини.

Он взял бокал и погонял вино по стенкам.

– Ты же знаешь, утро вечера мудренее.

Улыбнувшись, Алекс сделала глоток виски.

– Хорошо.

– Означает ли это, что теперь ты вернешься?

Она уловила нотку грусти в его голосе и сжала стакан в ладонях.

– Я подумал… понимаешь, – сказал он, краснея, – похоже, у нас сложились очень неплохие отношения. Я подумал… может быть… возможно…

Алекс плотно смежила веки, чувствуя, что на глаза опять набегают слезы, и сидела дрожа и раскачиваясь на стуле взад-вперед. Она сделала еще один глоток, слизывая с ободка слезинки, открыла глаза и посмотрела на Дэвида.

– Еще ничего не кончено, Дэвид. – Жесткий спазм скрутил ее тело с такой силой, что она чуть не застонала. – Все только начинается.