— Олег Коробейников? — В распахнувшие двери заглянула еще одна монашеская физиономия, прикрытая капюшоном. — Пройдемте, в вашем деле вскрылись новые обстоятельства!

Уже знакомый чародею монах встретил его с весьма задумчивым выражением лица, и тоненькой папкой, в которой лежали свежие листы, еще пахнущие чернилами. И кровью. Маленькое красное пятнышко в уголке бумаг посчитали недостаточно серьезным поводом для переписывания текста заново, и оно точно было свежим.

— Что вы можете мне сказать о Павле Коробейникове?! — Сходу огорошил церковник, буравя чародея взглядом своих глаз.

— Эээ… Так даже сразу и не вспомню, — вряд ли его бы вызвали из-за однофамильца, а потом Олег предположил, что речь идет о ком-то из родственников его тела со стороны отца. — А что он натворил?

— Вступил в общество имени… А, неважно уже. Все равно они будут распущены и заклеймены как темный культ. — Ожидаемой реакции монах видимо не увидел, а потому чуть успокоился и сбавил свой тон. — Впрочем, я вполне понимаю, что вы не питаете дружеских чувств к своему кузену после того, что сделал Пахом Коробейников. И даже не видели ни его самого, ни его мать со времени поступления в Североспасское магическое училище.

— Отлично, и какие тогда ко мне вопросы? — Олег догадался, что речь видимо идет о сыне «дядюшки», который чуть не забил его когда-то кнутом. К этому человеку он никаких приятных чувств не питал, да и вообще покойный был виновен в убийстве родителей нового тела чародея. — Или этот урод натворил чего-то такое, за что отвечать должны и не самые близкие родственники?

— Нет, к нашему счастью, загубить он не успел даже свою собственную душу, — успокоил его священник. — Его и несколько других таких же молодых людей с минимальным даром старшие демонопоклонники взяли с собой на место проведения одного из их ритуалов как своеобразный запас на тот случай, если приготовленных ими рабов вдруг не хватит. И держали связанными. Но, тем не менее, ваш кузен силам тьмы все-таки искренне поклонялся до того, как чуть не оказался использован как живая консерва. И это первое преступление, которое за ним числится. В милосердии своем церковь может смягчить приговор сей юной заблудшей душе и ограничиться ссылкой куда-нибудь в Сибирь… Можно даже в Восточную, в окрестности Владивостока. Однако, ничего в нашем мире не дается даром.

— Из чисто любопытства, спрошу у вас: «Сколько»? — Хмыкнул Олег, который уж точно платить за подобного «родственника» не собирался. Он вообще имел такое серьезное подозрение, что тот его ненавидит от всейдуши и при случае может попробовать убить, поскольку дом Коробейниковых по указанию боевого мага был пущен с молотка после казни братоубийцы, приходящегося отцом неудачливому культисту.

— Пятьсот, — озвучил монах явно завышенную цену. Впрочем, ради пары десятков золотых он бы, наверное, влезать в делопроизводство по столь щекотливым вопросам, как наказание культистов, не стал и рисковать. Покарать захотевшего денег собрата высшие представители духовенства могли бы очень жестоко.

— Даю вам пятьдесят, — предложил Олег, чувствуя, что совершает очень выгодную сделку. — Но я хочу, чтобы он получил все, что полагается ему по закону.

— Держи её, гадину! — Отчаянно хрипел Густав, силясь разогнуться. По всей видимости, в комплект брони мага-зверолова бронированный гульфик не входил. И очень зря. Не такое уж и маленькое раздвоенное копытце, с размаху приложившее сибирского татарина чуть ниже пояса, чуть не поставило крест на гипотетической возможности появления у Стефана младших братьев и сестричек в отдаленном будущем. — Не дайте… Не дайте ей уйти! Я за неё денег заплатил, чуть ли не как за невесту из хорошего рода!

— Дык, как её удержишь?! — Святослав без всякой магии мог голыми руками разгибать подковы, но сейчас всей его силы едва-едва хватило на то, чтобы прижимать к доскам палубы отчаянно бьющееся тело, так и норовящее скинуть с себя мага-погодника, несмотря на более чем двухкратную разницу в размерах. — У неё ж того… Кожа скользкая, аки у угря! И как угорь она и вертится! А также брыкается! Ай!

— А заодно умеет очень больно кусаться, — констатировал Олег, медленно-медленно оттирая хирургический скальпель от демонической крови. В случае необходимости он был готов моментально прийти на помощь другу своим телекинезом, но пока тот вроде справлялся. И даже ни одного пальцы еще не потерял, но это не потому, что их ему отгрызть не пытались. Просто предусмотрительно натянутые кольчужные перчатки были хороши. — Слушайте, ну вот чего вы так мучаетесь? Кликните четырех матросов из абордажной группы, да и все. Они её на весу легко удержат, а без точки опоры уже сильно не подергаешься. Хотя нет, лучше пятерых, последний хвост контролировать будет.

— Дык это уже… Вопрос принципа! — Сначала медленно встав на колени, а потом и полностью поднявшись, Святослав с усилием подняв в воздух на вытянутых руках свою истошно верещащую добычу, отчаянно молотящую по воздуху всеми конечностями и от избытка чувств чуть ли не брызгающуюся слюной из зубастой пасти. Медленно-медленно, словно готовую взорваться от малейшего неосторожного движения бомбу, он пронес её до большущей клетки, уже дожидающейся свою временную обитательницу, которой в ближайшем будущем предстоит породить много детей, нужны для усиления «Буряного». Однако, на финальном участке процесс застопорился. Святославу не хватало ловкости и силы на то, чтобы в одиночку пропихнуть внутрь это порождение ада, по какому-то недоразумению вместо чешуи и шипов имеющее гладкую розовую кожу. — Я от сей, стал быть, бестии, потерпел ущербу больше, нежели от всех двух демонических вторжений, которые, дык, своими глазами видал!

— Ну чего тут скажешь? Везет тебе в такие моменты оказаться либо в толпе хорошо вооруженных людей, либо на надежно охраняемой территории, куда и армия демонов не вдруг вломиться сумеет, — тяжело вздохнул Олег, слегка завидуя своему другу. Густав все-таки сумел разогнуться и пришел бывшему крестьянину на помощь, пока тот опять не выпустил из рук будущую многодетную мать, которая судя по всему пыталась бежать от своих пленителей уже далеко не в первый раз. Вдвоем чародеи все-таки сумели затолкать внутрь клетки здоровенную несмотря на свою крайнюю молодость мутировавшую свинью, над которой изрядно поколдовали бестиологи. Внешне животное от обычных обитательниц хлева особо не отличалось, если не считать длинного мускулистого хвоста, подошедшего бы скорее даже не млекопитающим, а крокодилам, однако Густав был убежден в необходимости выложить немалые деньги за животное данной породы, что кроме как в Москве достать было почти нереально. Стоило лишь волшебникам захлопнуть дверцу, как с той стороны в толстые металлические прутья тут же вцепилась зубастая пасть, уступавшая волчьей не сказать чтобы очень сильно. — Слушайте, а эта хавронья нам точно улучшит поголовье мелкого безрогого скота, а не биологическую диверсию учинит? Если дети этой хрюшки окажутся хотя бы в половину столь же злыми, то на задний двор крестьянам можно будет выйти, лишь вооружившись ростовым щитом и рогатиной! Ну не слоем же шоколада снизу будет покрываться её сало, чтобы оправдать превращение каждого забоя скота в аналог охоты на медведя!