Среди перипетий этого дня ее почти моментальное прощение оказалось милостью, которой он не ожидал и не был уверен, что заслуживает. Может, она и не рассказала ему ничего перед поездкой, но ему следовало спросить, что от него требуется, а не делать поспешные предположения.

Он не заговаривал, пока она вновь не посмотрела ему в глаза. Его рука лежала рядом с ее, но он не сократил расстояние.

– Можно?

Когда она кивнула, он медленно выдохнул и переплел их пальцы, положив их соединенные руки на свое бедро. Свободной рукой он стер слезинку с ее подбородка, легко касаясь подушечкой большого пальца соленой кожи.

Она не скривилась и не отпрянула. Слава богу!

Зародившаяся тошнота проходила по мере того, как утихал ужас – его страх, что этот день окончит их отношения, что она никогда его не простит – с каждым движением большого пальца.

– Эйприл… – Наклонив голову, он поднес их переплетенные пальцы к своей щеке и потер. Поцеловал костяшки. – Ты сказала, что вы с отцом не общаетесь, и нервничала из-за визита. Так что моей целью сегодня стало держать его как можно дальше от тебя. Поскольку ты сказала, что для него важна видимость, я решил, что лучший способ это сделать – быть…

– Не собой. – Черт, она выглядела уставшей! Он понадеялся, что она позволит ему отвезти их в Беркли. – Я понимаю. Ну, во всяком случае сейчас.

Он загладит свою вину. В ее следующую встречу с матерью – если эта встреча состоится – он сделает все, что ей надо. Будет тем, кем ей надо.

А пока что он даст ей всю любовь, какую может. Он даст ей любовь, потому что она этого заслуживает и потому что он не может по-другому. Он действительно очарован ею. Он буквально дышит любовью. Любовь озаряет каждый его шаг, яркая, словно светлячки темной ночью. А самое главное, он даст ей любовь потому, что хочет заслужить ее ответные чувства. И чтобы это сделать, он должен быть абсолютно уверен, что она понимает, почему он разочаровал ее и как он сожалеет об этом.

– Уже после пары предложений я понял, что твой отец – козел. О чем я уже давно догадывался, поскольку вы не общаетесь, но было легко увидеть почему, – вздохнул он. – Однако твоя мама казалась искренне любящей, так что я решил, что будет нормально оставить вас вдвоем, пока я держу его подальше. Мне очень жаль.

Ладони Эйприл были ледяными, и он потер их, пытаясь поделиться своим теплом. Она смотрела на его руки, усталость сквозила в ее сутулой позе, под глазами проступили темные круги.

– Она искренне любит. Проблема не в этом.

– Теперь я знаю. Извини, – хрипло повторил он. – Если бы я знал, что она тебя так изводит, я бы никогда тебя не оставил.

– Не надо извиняться, – заверила она и широко зевнула. – Ты не знал. Я тебе не сказала.

Осев в кресле, она начала дрожать, хотя в машине не было холодно. Черт с ними, с выхлопами! Он быстро завел двигатель и выкрутил подогрев воздуха на максимум, заодно включив подогрев ее сиденья. Она не возразила. Он взял ее лицо в ладони.

– Эйприл, клянусь, я не такой, как твой отец. Потому что он козел, но еще…

Когда он замолчал, неловко заерзав, она договорила остальное.

– Тебе плевать, что я толстая. – Она прижалась щекой к его ладони и снова закрыла глаза. – Что я должна была понять с самого начала, учитывая, как мы познакомились.

На сайте Лавиней? Как это связано с ее размером?

– Учитывая?.. – Он замолчал. – В соцсетях. Да, учитывая, как мы познакомились.

Черт, он чуть не забыл! Чуть не проболтался о том, насколько давно они знают друг друга. Господи! Как будто сегодняшнему дню было мало драмы и конфликтов!

Он коснулся губами ее лба, носа и нежно поцеловал в губы.

– Эйприл, я люблю твое тело таким, какое есть.

– Я тебе верю, – кивнула она. Ее слабая улыбка осветила ее лицо. – Даже такой талантливый актер, как ты, не смог бы сыграть такой взгляд. Особенно, когда мы занимаемся любовью.

Похотливый и безумно влюбленный – вот как он себя чувствовал, когда они занимались любовью, и, наверное, так и выглядел.

У Эйприл совершенное тело. Брент Уиттьер может засунуть свои взгляды куда подальше.

– Я понятия не имел, что в этом главная причина твоего отчуждения с отцом. – Последний раз погладив ее по голове, Маркус сел обратно в свое кресло и завел машину. – Я знал, что у тебя были подобные проблемы с некоторыми мужчинами, но не думал, что с ним тоже. Мне правда очень жаль.

Сначала она не ответила. Откинув голову назад, она закрыла глаза. Он подумал, что волнения так вымотали ее, что она заснет за полминуты. Затем, когда они уже почти выехали с парковки, до нее дошли его слова. Она распахнула глаза и положила ладонь ему на руку, не давая выехать на дорогу. Он затормозил и повернулся обратно к ней.

– Что такое?

Ей все еще холодно? Она хочет выйти из машины и посидеть на одной из залитых солнцем лавочек в парке?

– Маркус… – изумленно начала она и наморщила лоб. – Откуда ты знаешь, что меня раньше травили по поводу веса?

Он с трудом сглотнул, и это эхом отдалось в ушах. Черт! Черт!

Некоторые из ее бывших вели себя по-свински из-за ее тела, но она никогда не рассказывала ему об этом. По крайней мере, не рассказывала Маркусу.

В сущности, она поднимала тему своих спутников всего однажды. А именно когда писала на сайте Лавиней про фэтшейминг, и он прочитал пост и ответил. Как КЭБН.

Маркус открыл рот. И захлопнул его. Выбор за ним. Он может соврать. Может сказать, что догадался о существовании ужасных бывших, основываясь только на истории со спортзалом и завтраком несколько месяцев назад. Или он может признаться. Наконец перестать скрывать правду от нее.

Он знал, что выбрал бы хороший человек, хороший партнер для нее. Но он так же знал и кое-что еще, и от этой уверенности его мутило. Если бы он рассказал ей правду по собственной воле, у него был бы шанс все исправить. Но признаться в пассивной лжи сейчас, когда он попался, – этого она ему не простит.

Эйприл, которую волнует только правда, никогда не будет доверять ему снова, и он не может ее винить.

Но ему все равно необходимо объяснить, хотя бы попытаться, потому что он любит