– Ты специально спаиваешь меня. – Я, как мне показалось, дерзко ухмыльнулась ему. – Озорной демон.

– Под алкоголем и другими веществами твоя способность ощущать воздействие магии принцев Ада быстро снижается. Особенно Чревоугодия. Он понемногу будет подталкивать тебя выпить, пока ты не потеряешь контроль, и он не сможет взять верх. – Его тон стал резким. – Тебе нужно дать отпор.

Я пыталась сосредоточиться на уроке, но была очарована формой его губ, когда он говорил. Я протянула руку и прикоснулась к ним. Он сжал их в твердую линию.

– Эмилия. Сосредоточься.

– Я сосредоточена, честно. Невероятно сосредоточена. Увлечена. Или очарована? – Я взглянула на него. В глазах двоилось, и теперь двое сердито глядели на меня. Я моргала, пока не остался только один раздраженный демон.

– Почему ты меня не соблазнишь?

Сложно поверить, но мне показалось, что он снял магическое влияние.

– Если ты не можешь бороться с алкогольным маревом, то лучше воздержись от употребления чего-либо во время застолья. Ты можешь сказать тост, но только притворившись, что пьешь.

– Ты слишком беспокоишься. – Я разгладила складку между его бровями. – Бабушка говорит, что пар на кухне убережет от морщин. Мы с Витторией тоже не состаримся. Как ты.

– Учитывая, что ты не человек, я полагаю, что это правда.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. О соблазнении. – Я слегка покачнулась на носочках. Его колени выглядели довольно удобными, и я плюхнулась на них. Его тело напряглось, но он не согнал меня. Я внутренне улыбнулась этой маленькой победе. – Фауна сказала, что весь двор хотел бы это знать.

– Леди Фауна слишком много болтает. Возможно, мне следует настоять на том, чтобы она навестила дальнего родственника.

– Не срывай на ней дурное настроение, она только пересказала сплетни. И я тоже хотела бы знать. Может, я хочу, чтобы ты соблазнил меня сейчас.

Я оперлась на его плечо, подперев ладонью подбородок, и глядела на него. С опозданием я поняла, что, должно быть, выгляжу как сумасшедшая.

– Знаешь, некоторые считают, что избегать – значит трусить.

– Я понимаю, что ты делаешь, и это не сработает. – Он еще сильнее нахмурился. – Я не соблазняю тебя потому, что сейчас не хочу. Все просто.

Если бы он воткнул мне нож в сердце, было бы не так больно. Я повернулась и притянула к себе тарелку с ягодами в шоколаде. Я добавила к ним ложку взбитых сливок и ткнула в одну вилкой. Промазала. Вилка цокнула о блюдо, а ягода полетела через стол. Богиня, проклятье!

Дело явно было в их крошечных круглых формах, а не в моем нынешнем состоянии. Я прицелилась и покосилась на тарелку. Ягоды поплыли. Они меня не слушались. Я прицелилась еще раз, и полетела еще одна ягода. Я резко выругалась.

Глубокий выдох Гнева пощекотал мое голое плечо, он протянул руку и взял у меня вилку. Он проткнул покрытую шоколадом ягоду и окунул ее во взбитые сливки.

Поднося вилку к моему рту, он остановился.

– Если ты хоть словом об этом обмолвишься, я клянусь отомстить, миледи.

– Ну, хорошо. Хотя я сомневаюсь, что утром вспомню этот невероятно рыцарский поступок.

Я прислонилась к его плечу, запрокинув голову, и стала ждать, пока он накормит меня десертом. Немного поколебавшись, он сделал это. Я клянусь, еда стала еще слаще. Я чувствовала себя избалованной римской богиней, когда он кормил меня по одной ягодке.

– М-м-м. Я уже не могу вспомнить ни слова из того, о чем мы говорили.

– Лгунья. – Он положил вилку и приблизил губы к моему уху, внезапно зажав мочку зубами. По мне разлилось тепло, и от этого ощущения сжались на ногах пальцы. Я не была уверена, что это дело рук Гнева, но все опьянение улетучилось. – Впрочем, как и я. В некотором смысле.

Гнев прошелся по моей шее цепочкой обжигающих поцелуев, воспламеняя желание. Ягоды в шоколаде оказались забыты. Было подано новое угощение. И я бы с радостью насытилась этим приятным удовольствием. Я просила соблазнения, и принц сдавался. Его руки скользили по контуру моего тела, задержались на талии.

Жест получился не столько властным, сколько дал понять, что он сдерживает себя. Или, может быть, он придумал хитрый способ медленно мучить меня. Он возился с застежкой на одной из моих цепочек. Нагромождение нитей с бриллиантами вряд ли стало бы препятствием, но я хотела, чтобы они все равно исчезли. Мне не хотелось, чтобы что-то было между нами.

Он снова поднес губы к моему телу, освобождая мой разум от всего остального.

Я запрокинула голову, охваченная экстазом, когда он слегка прихватил мою кожу зубами, смягчив укус языком. Он прижал меня к себе, его зубы теперь слегка впивались там, где соединялись мое плечо и шея. Дразнящий озноб окутал мое тело.

Это чувство… оно не было греховным, как смертные пытались учить своих дочерей. Оно было естественным. Блаженным. Если для Гнева было социально приемлемо иметь любовницу, то такое же право должно было быть предоставлено и мне.

В конце концов, в таких делах участвуют два человека.

Я выгнулась от его прикосновения. Я прочувствовала свое желание, наслаждалась им. И это не делало меня похотливой или распутной, а заставляло чувствовать себя человеком, контролирующим свои желания. Больше не отрицая своей страсти.

Я обхватила его бедра ладонями, сжимая его, пока он щедро покрывал меня поцелуями, уделяя внимание моей шее, плечам. Мне хотелось развернуться и посмотреть на него, хотелось томно исследовать его тело. Но почему-то, даже с моей новой убежденностью, я колебалась.

– Есть что-то, чего бы ты хотела от меня, миледи?

– Тебе не обязательно так меня называть, когда мы наедине. К чему эта показуха.

Я почувствовала его улыбку на своей шее.

– Что-нибудь еще?

– Я…

– Расскажи о своих желаниях. Тебе не нужно извиняться за них.

– Даже если я хочу, чтобы ты остановился?

– Особенно в этом случае.

– Сними мои бриллианты. Пожалуйста.

Принц развязал каждую нить драгоценных камней, и они со звоном ударились о пол.

– Мне любопытно. – Его голос был бархатно мягким, когда он наклонился и снял последнее ожерелье. – Коридор Греха. Что ты испытала в ту ночь, когда назвала мое имя. Расскажи мне.

К его просьбе не прилагались никакие магические или демонические приказы. Только искреннее любопытство. Я осознала, что чувство головокружения, вызванное выпивкой, также исчезло. Я больше не находилась под влиянием чего-либо, кроме опьянения собственной страстью, чего не было с тех пор, как он впервые поцеловал меня.

Может быть, именно наше нынешнее положение – из-за того, что я не видела его лицо – облегчило признание. Или, возможно, я просто не хотела чувствовать вину или стыд перед своим телом, и тем, чего я хотела и чего жаждала. Я собралась с духом, точно зная, к чему приведет это признание. Молясь, чтобы именно туда оно и привело…