— Держите, Дарья Борисовна.

Тураев, потерявший счёт времени в кофейно-табачном дыму, придвинул задержанной очередную чашку на блюдце. Он никак не мог сообразить, скоро ли явится в свой кабинет Петруничев, но надеялся, что начальник его поймёт и простит.

— Боюсь, что господин Мерейно, более известный под кличкой Косарь, может рассчитывать только на пожизненное заключение, если в ближайшее время не восстановят смертную казнь. Я, разумеется, не судья, и вторгаюсь в чужую компетенцию. Но человек, убивший не один десяток себе подобных, не может рассчитывать даже на двадцатилетний срок. Я просто предупреждаю вас…

— Тогда пусть сядет пожизненно, — спокойно согласилась Дарья. — Но этот ужас должен прекратиться, потому что иначе обо всём узнает мама. И не переживёт позора! Иннокентий говорил, что он неуязвим и бессмертен — такие связи у него и в России, и за границей. Он купит, каких угодно адвокатов. Его оправдают по суду и здесь, и там, да вдобавок выплатят компенсацию за моральный ущерб. И я в курсе, что все попытки привлечь Лукина к ответственности завершались плачевно для инициаторов. Поверьте, я знаю всю их кухню, и заявлю со всей ответственностью, что у Лукина совершеннейшая система безопасности. Охрана его работает на совесть, и прикончить Кешу может только камикадзе. Но вряд ли в нашем ублюдочном государстве найдётся хотя бы один мужик, способный ради дела пойти на смерть. Наш народ запросто прыгает с крыш, вешается, тонет по пьянке, но никогда и никто сознательно не принесёт себя в жертву ради того, чтобы избавить мир от Иннокентия и его банды. И, значит, Лукин будет жить припеваючи. Но я не желаю больше участвовать во всём этом. И не хочу, чтобы Лёвка марал руки кровью. У него нет детей, но проклятье падает на невинную головку моей Насти, понимаете? И на нашу мать, которая ни о чём даже не подозревает. Пока от меня требовалось сопровождать «кошёлок», добровольно отдающих детишек, я терпела. Пыталась убедить себя, что кручусь, как все, и это необходимо, чтобы моя дочь жила не хуже других. Но новогодняя история с Валерией Леоновой совершенно убила меня, поверьте. Никогда до этого женщине не разрезали живот и не доставали младенца насильно. Это было не в правилах Иннокентия. Но, поняв, что ему и это дозволено, шеф может начать злоупотреблять… Там ведь и платить ничего не нужно. Всё обходится гораздо дешевле. — Дарья закрыла лицо руками и отвернулась.

— Вы знаете, где сейчас находится Милена… дочка Валерии?

Артур долго ждал этого момента, но сейчас ничего, кроме профессионального любопытства, не чувствовал.

Дарья удивлённо взглянула на него.

— Разве её зовут Миленой? Девочку уже зарегистрировали как Хелену Лосс. Она проходит как дитя молодой вдовы, хорошей знакомой Иннокентия. Прошу только не ссылаться на меня ни в коем случае, иначе Настя останется сиротой. Я говорю с вами столь откровенно потому, что вы были очень добры ко мне. И ещё потому, что именно я осенью прошлого года некстати вспомнила в присутствии Лёвки, что студентка Электротехнического университета по имени Валерия Леонова продала англичанам своего сына. По трагическому стечению обстоятельств оказалось, что Валерия ожидает ребёнка в начале января. Иннокентию поступил заказ из Австралии на девочку — темноволосую, с карими глазами, абсолютно здоровую, с прекрасной наследственностью. Обещали крутые «бабки», а на примете ни одной «кошёлки», носящей подходящую девочку, не было. Практически все были беременны мальчиками, а Анна Терехова была уже забронирована для Мейнеке. Кроме того, ребёнок ожидался светленький…

— Да, такая больше подойдёт австрийцам, — согласился Артур.

— В общем, Лукин метался и стонал, не желая упускать куш. И тут меня как чёрт за язык дёрнул. Вспомнила кареглазую брюнетку, студентку, которую в девяносто восьмом году, прямо перед ураганом, сопровождала в Москву. Думаю, вдруг с ней можно договориться насчёт вынашивания специально для австралийцев? Быстренько проверили эту девочку, и оказалось, что и договариваться не нужно. То есть она на сносях, собирается рожать в Москве, по месту жительства своего гражданского мужа. О том, что купить ребёнка, и речи быть не может. И Лёвка… Мерзавец, он и предложил этот план с кесаревым сечением! В Кешу как бес вселился, и он поддержал идею. Я уверяла их, что без доброй воли матери ничего не выйдет. Она заявит в милицию, и вывезти ребёнка из страны станет невозможно. Этим и кончилось, между прочим, поэтому и Лукин продал девочку Лизе. Она заплатила даже больше, чем австралийцы. Пришлось возвращать задаток, но Кеша не прогадал. Наварил на Хелене больше, чем собирался…

— И кто такая эта Лиза? — спросил Тураев, чувствуя, что язык плохо ему повинуется. — Всё, что вы о ней знаете, скажи мне — вам зачтётся.

— Вдова Эрвина Лосса, обрусевшего немца — они ещё с Петровских времён тут жили. Кстати, он — троюродный брат Иннокентия. Их матери — двоюродные сёстры. Лосс — крупный предприниматель, который не поладил с одной из подмосковных группировок. Он должен у вас по сводке проходить, потому что был застрелен на кухне, через окно…

— Припоминаю, — согласился Тураев, подавляя нетерпеливую дрожь.

Это же прекрасно — девочку не вывезли из России, она на родине, и вполне может быть обнаружена на квартире Елизаветы Лосс. Только вот где она, эта квартира? Взяв младенца, вдова могла сменить место жительства, и ему очень повезёт, если её удастся разыскать.

— Где она живёт? И, по вашим сведениям, с девочкой всё в порядке?

— Ребёнок здоров, кушает нормально, прибавляет в весе. Сама, правда, я Хелену не видела. Лёвка два раза о ней упоминал. А что касается Лизы, она до последнего времени проживала в коттедже, в элитном районе Подмосковья. Но недавно переехала, кажется, под Петербург.

— Куда именно?

Артур еле сдерживался, чтобы не вскочить из-за стола и не кинуться к себе в комнату, не схватить телефонную трубку. Нет, лучше дождаться вечера и сказать Лео, что с дочерью всё в порядке.

— Вроде бы, в Комарово. Или в Солнечное — наше «дворянское гнездо», вроде здешней Рублёвки. В Солнечном расположен городок иеговистов. Раньше там был пионерский лагерь, который продали за долги. Сама Лиза не то чтобы близка к «Свидетелям Иеговы», но водит дружбу с несколькими женщинами. И они согласились приютить её с ребёнком на то время, что отец девочки будет представлять опасность…

— Значит, дочь Валерии сейчас у сектантов? — Тураеву показалось, что пол качнулся под его ногами. — Отец… Вы о Вандышеве говорите? О Валерии Ильиче? Получается, он вышел на след Лизы Лосс? Прекрасно, что Вандышев всё-таки интересуется дочерью даже после того, как прогнал из своего дома Валерию. Интересно, понял он или нет, что в данном случае она невиновна? Собирается ли когда-либо попросить прощения?

Дарья вскинула голову и посмотрела на майора испуганно, затравленно. Зрачки в её выпуклых глазах расширились от кофе и смятения. Артур перехватил этот взгляд и медленно поднялся за столом, наклонился вперёд. То же самое сделала и задержанная, словно собираясь бежать.

— Вряд ли он успеет извиниться, — хрипло сказала Дмитриева.