Разбавить, ослабить свою темпоральность, добавив в нее телесные сценарии. Например, внушить себе хроническую психосоматическую болезнь. Обязательно хроническую! Тогда настроение, эмоциональный фон, общая активность – и прочий психический тыл – не будут сильно зависеть от времени. Но здоровье и состояние тела превратятся в своеобразный календарь, в сетку жизненного расписания.

В истероидную историю нелюбви с ценным объектом добавляем мотив заботы. Объект вовлекается в искусственную темпоральность болезни. Он стоит у изголовья и считает секунды. Или отмеряет нужное количество капель лекарства. Неслучайно в мировой культуре (особенно в кинематографе) заботливая сиделка часто суетливо хватает пузырек и, неразборчиво считая вслух, капает снадобье в ложечку. Нередко эту сцену берут крупным планом.

Необязательно добиваться от ценного объекта заботы с помощью психосоматических симптомов. Достаточно ярко продемонстрировать свою слабость и подождать, когда объект проявит рыцарские качества или родительский инстинкт. Сила астеноида в его слабости (α’σθένεια – бессилие).

Опекающий объект очень много значит для астеноида. Сиделку с улицы он не потерпит. Телесный спектакль бессознательно разыгрывался для конкретного зрителя. В отличие от истероида, массовка уже не нужна. Почти не нужна. Все-таки представление обладает частичной темпоральностью (верхняя полуплоскость же). Поэтому образ ценной фигуры подвластен времени, он меняется. И если вы будете регулярно пробегать мимо и походя оказывать астеноиду знаки внимания, то рискуете сами превратиться в ценный объект.

Рис. 7.7. Панорама плоскости. Либидо фокусируется в форму потенциала по мере приближения к правой полуоси Эдипа. Проходя через окрестность центра, либидо переходит в аффектную форму, но не сбивается с пути. Слева зона дефокусировки (свободная от линий). Линии фокусировки искажаются в районе оси Хроноса, совершая «мертвую петлю». Чем выше (ниже), тем сильнее искажение: в конце концов, от линий отрываются замкнутые вихри. При сильном отдалении от центра по вертикали, вихри теряют устойчивость и излучаются в форме аффектов. Аналогично, за известным пределом, все линии фокусировки разряжаются аффектами.

Астеноидные представления играют главную роль в формировании долгосрочных отношений с преобладающим мотивом защиты партнера от внешнего мира. Без перехода защиты в гиперопеку, ревность или эпилептоидный контроль.

Избыток представлений в астеноидном секторе ведет к симбиотической привязанности: разлука с заботящейся фигуры психически непереносима для субъекта. Психосоматика продуцируется постоянно, забирая все ресурсы. В пределе получается соматоформное расстройство (ипохондрия).

«Мастер и Маргарита»

Кабинет. За столом человек в белом френче что-то пишет. У входа стоит офицер.

Человек во френче (бурчит под нос). Голова раскалывается. И опять этот запах жженой резины! (громко) Терещенко! Почему в помещении воняет резиной?

Офицер (испуганно, с подобострастием). Не могу знать, товарищ нарком!

Человек во френче. А можешь знать, что вчера за чертовщина кругом творилась?

Офицер. Никак нет, товарищ нарком!

Человек во френче. (в сторону) На нет и расстрела нет. (громко) Зовите последнюю подследственную. И закончим уже на этом.

Офицер выходит.

Человек во френче (один). Нехорошие квартиры, говорящие коты, безумные поэты, иностранные маги! Двадцатый век на дворе! Коммунизм! Боженьку к стенке поставили, значит и дьявола поставим! Нет такой черной магии, которая бы не устояла перед диалектическим материализмом. В моем рапорте всему дано научное объяснение. Каждой мелочи, каждому преступлению последних трех дней. А рапорты, как известно, не горят. Еще бы понять, откуда тянет жженой резиной.

Входит Аннушка, затравленно озираясь.

Человек во френче. Вам известно, кто я?

Аннушка. Да, добрый человек.

Человек во френче (грозно). Почему в глаза не смотрите, товарищ Пыляева?! Или участвовали в хищении социалистической собственности?

Аннушка становится к зрителям в пол-оборота, так что видны ее безумные глаза. Взгляд хаотично скользит по комнате, ни на чем не фокусируясь.

Человек во френче. Давайте быстрее закончим это варьете. Слушайте внимательно. Вследствие вашей халатности погиб известный советский писатель.

Аннушка (шепотом). Я его убила.

Человек во френче (не слышит ее). Вы разлили на Патриарших прудах жидкий продукт коллективного сельхозтруда, продемонстрировав тем самым пренебрежительное отношение к быту советских тружеников.

Аннушка (чуть громче). Я его убила.

Человек во френче. По законам процветающего советского государства, уверенно идущего в светлое будущее всеобщего благоденствия и человеколюбия, вас следовало бы расстрелять. Но если вы сознаетесь, что были введены в заблуждение агентами британской разведки и белогвардейского движения…

Аннушка (громче). Я его убила!

Человек во френче. Не отвлекайтесь, товарищ Пыляева! От вас требуется только подписать одну бумагу… О том, что поддались на провокации контрреволюционеров, что пытались нанести вред советской сельхоз промышленности, что раскаялись. И все! (в сторону) Ну, может, посидите в лагере пару годков, пока история на Патриарших не забудется.

Аннушка (кричит). Я его убила!

Человек во френче (в сторону). Она безумна.

Аннушка (падает на колени). Я хочу признаться! Это я убила Берлиоза! Но я не хотела!

Человек во френче (в сторону). А такая рациональная картина складывалась. (Аннушке, обреченно). Рассказывайте.

Аннушка (встает с колен). Понимаете, товарищ нарком, я всю жизнь хотела стать поэтессой. Даже написала поэму.

Человек во френче. Поэму? О Ленине?

Аннушка. Нет. О Понтии Пилате!

Человек во френче (в сторону). Сговорились! Секта, не иначе. Поторопился я с рапортом.