Старые или умирающие деревья в лесах мало заметны, если их немедленно убирают. Однако же именно в то время, когда насаждения нуждались в активном прореживании, персонал многих лесных учреждений сокращался, и столь необходимые оздоровительные рубки не проводили. Гибнущие деревья оставались в лесах, в них размножался типограф и заражал остальные деревья.

Дискуссия по поводу «смерти лесов» оставила еще один важный след: она заставила задуматься о массированных вырубках тропических дождевых лесов в Амазонии, Африке и Юго-Восточной Азии. Речь идет не только о сохранении лесов как эталонов экосистем, богатых редкими видами растений и животных. Эти леса – хранилища углерода. Если они будут вырублены и сожжены, то углерод, превратившись в углекислый газ, вызывающий парниковый эффект, может в планетарном масштабе изменить климат. Но с общеисторической точки зрения понятно, что тропические леса до настоящего времени подвергались воздействию лишь со стороны населения, не привязанного к постоянному месту жительства. Сведение этих лесов является частью общего процесса колонизации – основания постоянных государственных структур. В экосистеме, которая прежде осваивалась только полукочевым населением, процесс этот идет с большими сложностями. После создания постоянных населенных пунктов вырубки лесов не прекращаются. То же самое происходило когда-то и в Центральной Европе! Если открывается доступ к иностранным лесным рынкам, то, конечно же, лес будут рубить: в тропических развивающихся странах и странах с переходной экономикой потребность в валюте особенно высока. Если мы хотим предотвратить дальнейшие вырубки тропических дождевых лесов и других крупных лесов Земли, то есть реальную смерть лесов на обширных площадях, то необходимо перестраивать мировой рынок древесины, а прежде всего – заново осмыслить феномен колонизации. Вправду ли так необходимо насаждать на всей планете государственные структуры, закладывать постоянные, привязанные к месту поселения?

На первых этапах истории лесов на них воздействовали только природные факторы, антропогенные (культурные) добавились позже. Первые люди, жившие в лесах, не имели постоянных поселений. Затем они стали их строить, но «срок жизни» таких поселений не превышал нескольких лет или десятилетий. Люди вырубали участки леса, но по соседству, на оставленных ими землях, подрастали новые леса, хотя, вероятно, другого видового состава. Когда способ хозяйствования изменился и рубки на одном и том же месте стали регулярными, влияние человека на лес возросло. Особенно сильным оно стало, когда начали добывать, разрабатывать и перерабатывать полезные ископаемые. Резко и заметно проявилось влияние человека в процессе освоения новых земель (колонизации), направленном от центров возникающих государств к их периферии. В ходе колонизации возникали постоянные населенные пункты и хозяйственные структуры, решалось, какие окрестные земли пустить под сельское хозяйство, а где оставить лес для пользования. В колонизированных землях леса, как правило, сами по себе более не росли. Колонизация представляет собой явление, которое, очевидно, нельзя было ни удержать, ни остановить, возможно, нельзя и сейчас. В процессе как внешней, так и внутренней колонизации все новые и новые территории включались и включаются в сферу цивилизации, государственного контроля. Для лесов это означало вырубки на все больших площадях, причем часть вырубаемых лесов были нетронутыми экосистемами, а часть – «природой из вторых рук», результатом вторичных сукцессий на землях, где периодически селились полукочевники. Колонизация и связанное с ней распространение государственных структур вели к росту численности населения, к образованию городов, нуждавшихся в снабжении извне, и соответственно к возрастанию скорости сведения лесов. Постепенно, как противовес, росло и осознание ценности леса как незаменимой основы жизни людей, желание сохранить его. Стремление к устойчивому лесопользованию привело к созданию государственной лесной службы, которая не только ухаживала за существующими лесами, но и начала систематически сажать новые. Так появились искусственные форсты. Они стали таким же элементом спланированной окружающей среды, как населенные пункты, аграрные земли, деревенские пруды или дороги. В Германии создание искусственных лесов проходило под влиянием национальной идеи – мифа о «немецком лесе». Новые леса, осознанно или не вполне, воспринимались как природа, однако не были ею, представляя собой часть ландшафта, сформированного человеческой культурой (культурного ландшафта).

Процессы, кратко описанные здесь, происходили не на всей Земле одновременно, они протекали и протекают во взаимосвязи с продвигающейся цивилизацией, и последовательность их не всегда и не везде одинакова. Особенно рано они начались в древних центрах культуры, например в Месопотамии. А во многих регионах тропических дождевых лесов массированные рубки проводятся только сегодня, в связи с идущей здесь сейчас колонизацией. Если в Передней Азии, Средиземноморье, а также во многих частях Западной Европы и Северной Америки после колонизации описанная последовательность остановилась на стадии вырубки лесов со всеми ее отрицательными последствиями, то в других местах, до сих пор в основном в Центральной Европе, были приняты специальные меры, и на выделенных для этого землях созданы искусственные лесопосадки.

Рубки в естественных и искусственных лесах отличаются друг от друга коренным образом. Последствия их принципиально различны. Очень важно, компенсируются ли они одновременно идущей вторичной сукцессией (или посадкой новых лесов) или же общая площадь лесов сокращается. Поэтому вырубки, ведущиеся сегодня в тропических лесах, вообще нельзя сравнивать с теми, которые осуществляются в искусственных лесах Центральной Европы.

Слово «лес» в различные эпохи имело разное значение. Менялся видовой состав леса, и все больше от самого человека зависело, что будут понимать под этим словом, с одной стороны, он сам и его современники, а с другой – их потомки. Для одного человека «лес» – это искусственные насаждения, для другого – «настоящий дремучий первобытный лес», для третьего – светлый пастбищный.

Письменные источники, на которые обычно ориентируются историки, недостаточны для реконструкции последовательности стадий развития леса, кратко изложенной в этой книге. Вплоть до последнего времени в различных записях фиксируется разница только между «лесом» и «не лесом», нетронутыми первобытными лесами и вырубленными, окультуренными землями, между садом и неосвоенной дикой природой. Но как в природе нет четкой границы между лесом и «не лесом», так и эта категоризация, если учесть фактор времени, не соответствует истине. Более детальную картину мы получим, если объединим результаты исторических и археологических работ и исследований по истории растительности.

Насколько однобоким может быть взгляд, основанный только на письменных источниках, показывает история знаменитой цитаты из «Германии» Тацита, который видел лишь контраст между средиземноморским культурным ландшафтом, то есть давно колонизированной землей, и глухими дикими лесами за пределами Римской империи. Он не знал, что стоит за мнимой «дикостью» лесов Германии, но его фраза осталась жить, тысячелетиями ее повторяли как доказательство того, что вся Германия была покрыта дремучим лесом.