Важно еще упомянуть следующее: как разработчик общей теории о транспортных узлах он получил международное признание, указав, в общем-то, на простые, само собой разумеющиеся вещи. На то, что перекрестки следует понимать как активные катализаторы систем распределения движущегося транспорта. И на то, что суть перекрестка есть его использование в дорожном движении, точнее: что перекресток, спроектированный и построенный, выполняет свое истинное назначение только тогда, когда дорожное движение, проходящее через него, отводит ему некую роль, которую он и играет. И еще: что существуют механизмы, провоцирующие нарушение правил, и что, следовательно, только тот перекресток, который функционирует для всех участников по разумным критериям, является безопасным.

Он ставит машину на обочине у въезда со стороны дороги на бензозаправку с двумя бензоколонками, достает из бардачка блокнот, берет с переднего сиденья фотоаппарат и выходит из машины. Щурясь от яркого солнца, он окидывает взглядом бензозаправку без видимой спешки и не выказывая любопытства. Делает первые записи. Наводит фокус и ставит диафрагму. Щелкает затвором. Затем подвергает перекресток тщательному осмотру. Работает он собранно, жаркое солнце подпекает то лицо, то затылок, запах машин щекочет в носу, но он любит этот запах.

Это транспортный узел с тремя развилками, образующими косую «Т», где одна из боковых дорог впадает в главную с сильным сквозным движением. Более слабая ветка имеет исключительно местное значение и вливается в главную дорогу снизу, под острым углом. Из-за этого пространство получается труднообозримым, тем более что перекресток заужен из-за частных владений. Петер обнаруживает, что по главной оси, которая сама по себе хорошо обозрима, транспорт передвигается на больших скоростях. Тем не менее для машин, идущих на поворот, не предусмотрена полоса торможения и заблаговременного перестроения, а значит, нет и места для ожидания стрелки. Это плохо сказывается на движении. Особенно губительна ситуация для машин, едущих из города и совершающих левый поворот. На пересечении перекрестка разделительная полоса не обозначена. Машина, которая хочет повернуть с главной дороги на второстепенную, будет делать это по возможности быстро, чтобы выскочить из беспрерывного потока транспорта. При этом может получиться так, что эту машину занесет на полосу встречного движения. Бабах! Петер запечатлевает на пленку ход одного из таких поворотов, стоя у гаража бензозаправки. Через минуту он пересекает главную магистраль на левую сторону там, где вливается второстепенная дорога и где многократная маркировка мелом подтверждает работу полиции в начале недели. Петер рассматривает эту маркировку. Стрелки, границы аварии, тормозные следы. Он фиксирует поблескивающие на солнце пластмассовые осколки, сметенные в сточную канаву. Вокруг него бурлит движение, но Петера это не беспокоит, он воспринимает его без страха, но не без внимания, с четким ощущением того, что с ним ничего не случится, потому что его слух выделяет из общего шума любое отклонение от нормы. Дело опыта. Он делает еще снимки. Отходит дальше по второстепенной дороге. Немного повыше, там, где основную дорогу пересекает еще одна побочная, в глаза бросается гостиница, а перед ней на площадке девочка, отправившаяся на каникулы в поход на ходулях. Петер с минуту наблюдает за девочкой. Затем переходит еще раз на противоположную сторону дороги и фотографирует перекресток в направлении города. Теперь в кадр попал и гараж бензоколонки. Правый край объектива захватывает бежевый «опель-манта», приобретенный Петером в прошлом году. Дети за это время уже вышли из машины. Наверное, лучше было припарковать автомобиль в тени.

— Я уже почти закончил, — кричит он.

Он быстро просматривает свои записи, проверяя, все ли учтено. Сделав еще одно фото, он закрывает объектив и с карандашом наготове под перезвон колокольчика заходит в мясную лавку, входная дверь которой смотрит прямо на место дорожного происшествия, а сам дом вклинился между обеими развилками, повернувшись узкой клинообразной стеной к дороге с преимуществом правого движения.

Заказав шесть булочек с салями и огурцом, он задает несколько вопросов: бывали ли на этом месте ранее ДТП с человеческими жертвами и столкновения машин, слышен ли иногда визг тормозов, притом что до столкновения дело не доходит?

— Да, бывает, — отвечает женщина за прилавком.

Она очищает ножом от пленки большой кусок венгерской салями и кладет его на электрорезку.

— Доктор мне не разрешает волноваться, а то, мол, получу инфаркт, и тогда крышка. Но мне кажется, дело в желчном пузыре. С инфарктом у меня проблем еще не было, а вот с желчным пузырем да.

На лице у женщины множество морщин. У нее старые руки, а на правой не хватает мизинца вместе с суставной впадиной. Морщинистый кусок кожи на культе темнее, чем кожа рук, так что и вен не видно.

— Тут визг стоит, как в свинарнике. Люди доставляют свои машины через каждую пару лет на освящение. А потом мчатся на авось по дорогам, уверенные, что раз Господь Бог вчера миловал, то и сегодня все обойдется.

Тяжкий и душный воздух в мясной лавке наводит Петера на мысль, что он дышит сальными испарениями. Лавка, кажется, специализируется на сухих колбасах, правда, и на том, чем можно перекусить между обедом и ужином. Две запотевшие печки, стоящие в прохладном помещении, предлагают на выбор три вида горячего мясного хлеба. В животе Петера начинает урчать. Он ощущает пот в подмышках и на груди. На перекрестке было градусов тридцать, если не все сорок.

— Просто беда, — говорит женщина. — Не для слабых нервов.

Привычным движением она рассекает шесть булочек пополам. Попутно она продолжает распространяться о разных подробностях, насколько они ей известны. Некоторые комментарии, кажущиеся особенно правдоподобными, Петер записывает в блокноте, например, что ограничительный столбик напротив острого угла дома долго на месте не задерживается, его постоянно сшибают.

— Могу себе представить, — замечает он.

Спустя мгновение, после того как женщина, вздохнув, добралась до конца своего рассказа, он добавляет:

— Дороги без всякого понятия.

— Это люди не имеют никакого понятия.

Женщина нарезает вдоль два больших маринованных огурца, распределяет ломтики по булочкам, накрывает их вторыми половинками. Готовые бутерброды она заворачивает в вощеную бумагу и складывает в бумажный пакет. Петер покупает еще две бутылки минералки. Женщина протягивает ему пакет.

Подавая деньги, Петер говорит:

— Некоторые дороги имеют нежелательное свойство приводить к ускорению движения именно в тех местах, где оно должно замедляться. В случае с данным перекрестком следовало бы либо запретить движение мимо острого угла, либо эту развилку (он начинает жестикулировать) в месте ее пересечения с главной дорогой так развернуть влево, то есть на юг, чтобы она подходила к главной под прямым углом. Параллельно с этими мерами я бы рекомендовал место слияния дорог отодвинуть на несколько метров назад. Мы бы получили при этом преимущество, которое заключалось бы в том, что таким образом на главной дороге появилось бы место для полосы перестроения, на которую могли бы заранее выезжать поворачивающие налево машины, а на этой развилке можно было бы соорудить островок безопасности. С его помощью можно было бы тормозить идущие на большой скорости транспортные потоки и одновременно создать для них дополнительную полосу. Все эти меры не только привели бы к повышению проходимости этого участка и значительно улучшили бы обзор, но и помогли бы избежать большинства столкновений. Однако условием для таких изменений является снос этого дома.