Ефиму Литвиновскому и Борису Табаринскому было поручено возглавить группу, оснащенную проволочными ножницами, и возле офицерского домика перерезать проволочное заграждение в случае неудачи у центральных ворот.

В два часа дня пришел неожиданно один из офицеров — Вальтер[415], вооруженный автоматом, взял Бжецкого и еще трех человек и пошел куда-то. Все, кто знал о предстоящем побеге, очень встревожились: неужели кто предал? Ведь раньше офицеры в сектор вооруженные автоматами не заходили… Лишь в три часа мне сообщили, что Бжецкий был направлен для укладки леса в «Норд-лагерь», а так как пошли без часовых, то офицер взял с собой автомат. Я приказал тогда капо Чепику взять из группы Лейтмана трех человек с топорами во главе с Цибульским, и отправиться во второй сектор.

Во двор зашла группа жестянщиков, держа в руках водосточные трубы. В них лежало шесть немецких винтовок с патронами, которые заблаговременно девушки, работающие на уборке офицерского домика, вынесли в условленное место.

Случилось так, что начальник всего лагеря гауптштурмфюрер Иоганн Нойман прибыл в портняжную мастерскую на двадцать минут раньше срока. Он слез с лошади, бросил поводья и вошел. Там были кроме мастеровых Шубаев и Сеня. У дверей лежал топор, прикрытый гимнастеркой.

Нойман снял мундир. Пояс, на котором висел пистолет в кобуре, положил на стол. К нему поспешил портной Юзеф и начал примерять костюм. Сеня подошел ближе к столу, чтобы перехватить Ноймана, если он бросится за пистолетом. Убить топором немца должен был Шубаев, тоже высокого роста, как Нойман.

Нойман все время стоял лицом к Шубаеву. Тогда Юзеф повернул немца лицом к двери под предлогом, что так лучше делать примерку. Шубаев схватил мгновенно топор и со всего размаха хватил Ноймана обухом по голове. Из нее брызнула кровь. Фашист вскрикнул и зашатался. Лошадь, услышав крик хозяина, шарахнулась от мастерской. Если она побежала бы по лагерю, то это могло сорвать все наши планы. К счастью, один из лагерников успел схватить лошадь под уздцы.

Вторым ударом Шубаева Нойман был добит. Труп его бросили под койку в мастерской и закидали вещами. Залитый кровью пол был быстро засыпан приготовленным заранее песком, так как через пятнадцать минут должен прийти другой фашист.

Тотчас же Шубаев схватил пистолет Ноймана и принес мне. Я обнял его.

— Саша, первое оружие тебе…

— Спасибо, дружище… Ну, теперь начало положено и никто уже не отступится… Беги назад.

Внезапно один заключенный, работающий со мной в одном бараке, поднялся и двинулся к выходу.

— Куда? — спросил я его.

— В уборную…

— Назад! Потерпишь, — я оглядел ставшие вдруг серьезные лица товарищей. — Вам понятно, что происходит? Назад пути нет.

Все это утро я страшно волновался, хотя всячески старался скрыть это. Но как только я узнал, что немцев уничтожают и план выполняется, сразу успокоился.

Ровно в четыре часа штурмфюрер[416] Геттингер[417] явился в сапожную мастерскую и спросил, готовы ли его сапоги.

— Да, — ответил Якуб. — Примерьте.

И когда он сел примерять, Аркадий Вайспапир одним взмахом топора зарубил его.

В десять минут пятого в сапожную зашел штурмфюрер Иохим Грейшут[418]. Он был убит тут же Лернером.

В четыре часа двадцать минут ко мне прибежал из второго сектора Цибульский и сказал волнуясь:

— Четырех уложили Связь перерезали, два пистолета оставили надежным людям. Они закрыли выход всем из барака до сигнала.

Позднее, уже после побега, я узнал, как Цибульский со своей группой уничтожили во втором секторе четырех фашистов. Когда капо их привел во второй сектор, то Леон повел их в барак, где сортировались вещи убитых людей. Взяв среди вещей хорошее, новое кожаное пальто, которое было заранее приготовлено, Леон пошел к одному из фашистов унтершарфюреру Зигфриду Вольфу[419], сказал, что имеется хорошее кожаное пальто. Пока никто его не взял, пусть он пойдет и заберет.

Жадность одолела фашиста, он пошел. Как падаль он был уничтожен и спрятан среди вещей замученных людей. Той же дорогой последовали еще два фашиста. Но с четвертым было труднее, он находился в конторке, где стоял несгораемый шкаф с золотом, награбленным у узников, привезенных из разных стран. Леон вместе с Борисом Цибульским и еще с двумя узниками вынули горсть золотых монет из ящиков и понесли их по коридору штурмфюрера Клятта, делая вид, что хотят передать ему дневную добычу, найденную в карманах убитых. Фашист подозрительно насторожился, но Цибульский быстрее молнии вскочил на него и начал душить, подскочили остальные. Фашист был уничтожен.

Когда Цибульский мне сообщил о выполнении задания, во двор первого сектора зашел унтершарфюрер Гаульштих[420].

К нему подошел Лейтман.

— Я не знаю, как дальше нары делать. Войдите в барак, а то все стоят без работы.

Гаульштих направился в барак. За ним пошел капо Шмидт. Но Бжецкий взял его за руку и удержал:

— Если хочешь жить, не ходи, не мешай!

Шмидт с ужасом посмотрел на Бжецкого. Тот отвел Шмидта в сторону и продолжал разговор…

Тем временем Гаульштих был убит Лейтманом. Покончив с ним, Лейтман пришел ко мне и сообщил: «Слесарь Генрих Энгель[421], из Лодзи, работающий в гараже, убил унтершарфюрера Бекмана[422] и захватил его автомат».