Граф занес над ним стилет. И без того слабый разум Джакомо не выдержал. Громко завопив, он с неожиданной силой вырвался и выхватил у Франческо пистолет.

Громкий выстрел раскатился по комнате, эхом отдаваясь от отделанных панелями стен. Лицо Джакомо исказила ужасная гримаса. Он навзничь рухнул на пол, заливая кровью ковер.

Граф швырнул стилет на стол и выпрямился. Бесстрастно оглядев зияющую рану, он переступил через мертвеца.

— Жаль, — только и сказал он и, направляясь к порогу, бросил через плечо:

— Унесите эту шваль. Меня от него тошнит.

Чьи-то пальцы впивались в нее, жадные грязные пальцы с обломанными ногтями, рвущими плоть. Касси вскрикнула и постаралась высвободиться, но лишь беспомощно всхлипнула, когда ее бедра грубо раздвинули и насильник ворвался в нее.

— Касси! Любимая, проснись!

Граф тряс ее за плечи, пытаясь помочь вынырнуть из темной бездны, но Касси почему-то не могла остановить душераздирающие рыдания, подступавшие к горлу. Ночная сорочка прилипла к влажному от пота телу, однако она неудержимо дрожала в ознобе.

Сильные руки сомкнулись вокруг нее, и Касси, ощутив на щеке тепло его дыхания, приникла к груди Энтони, ожидая, пока ледяной ужас разожмет свои тиски.

— Снова кошмар? — осторожно спросил он, прижимая ее к себе, и Касси прерывисто вздохнула.

— Да.

Граф пригладил ее растрепанные волосы и бережно уложил, помня об ушибленных ребрах. В тусклом свете раннего утра ее глаза казались огромными и черными.

— Все позади, Кассандра, и ты в безопасности. Клянусь, ничего плохого больше с тобой не случится.

Приподнявшись на локте, он пристально всмотрелся в нее.

— Тебе больно?

— Пожалуйста, сделай так, чтобы это кончилось, — запинаясь, пробормотала она. — Я не вынесу.., все повторяется снова и снова, совсем, как наяву…

— Знаю. Не в моих силах это прекратить, но, думаю, чем быстрее ты расскажешь все, как было, тем быстрее забудешь этот ужас.

Касси нерешительно взглянула на него. В темных глазах графа светилась безграничная нежность, но девушка опустила голову.

— Ты можешь мне все рассказать? — повторил Энтони.

Касси отрицательно покачала головой. Теперь она была почти рада боли, не оставлявшей ей времени на раздумья. Граф не решился настаивать. Прошло всего два дня после случившегося, и кошмары продолжали мучить ее.

— Хочешь еще опия, сага?

"По крайней мере, — подумал Энтони, — она позволяет мне заботиться о ней”.

— Нет, от него я все время чувствую себя одурманенной.

Энтони кивнул и легонько поцеловал ее в лоб.

— Я не желаю твоей жалости! — внезапно разозлилась она, ненавидя в эту минуту себя и его. Нет, она, конечно, ничего не скажет ему: узнав правду, он с отвращением отвернется от нее — ведь сама Касси испытывала по отношению к себе только брезгливость.

— Жалости? — переспросил граф, удивленно хмурясь.

Касси закрыла лицо руками.

— Я знаю, ты, должно быть, презираешь меня и поделом — ничего, кроме омерзения, я недостойна. Пятеро мужчин забавлялись со мной.

У графа перехватило дыхание. Пятеро! Нет, их было четверо! Жозеф говорил так уверенно!

— Кассандра, ты сказала пятеро, но их было четверо!

Касси оцепенела. Она сама не сознавала, что говорит, и хотя пыталась припомнить яснее, мысли путались. Только в кошмарах к ней возвращалась память.

— Пусть он вечно гниет в аду, — медленно выговорила она.

— Кто? — охнул граф, садясь.

Касси моргнула и уставилась в какую-то точку за плечом графа.

— Там был пятый.., их главарь. Жозеф лежал без сознания, и я считала, что он мертв. Когда я умоляла этого человека позаботиться о нем, тот ответил: “Пусть он вечно гниет в аду”.

— Так Жозеф не видел его?

— Нет, он пришел позже. — Образ неизвестного расплывался перед глазами. — Он чем-то отличался от остальных.., и не насиловал меня. Но именно этот, пятый, приказал нас убить.

— Чем он отличался, сага? — спросил граф, вынуждая себя говорить как можно спокойнее. Касси беспомощно покачала головой:

— Не знаю.., не могу вспомнить.

— Это не имеет значения, Касси, — мягко шепнул граф.

— Жозеф сказал, что ты убил двоих, Джулио и Джакомо.

Касси вспомнила серое от боли лицо корсиканца. Граф принес ее в спальню Жозефа и даже оставил их на несколько минут наедине.

— Что еще Жозеф говорил тебе?

— Что эти люди — bravi. У каждого татуировка на руке — змея, обвившая меч.

Широко раскрытые синие глаза с недоумением уставились на графа.

— Но кому понадобилось убивать нас?

— Не знаю, Кассандра, но обязательно найду остальных и добьюсь признания, — пообещал граф и, слегка улыбнувшись, добавил:

— Кажется, Жозеф — настоящий кладезь сведений.

— Он выживет?

— Не знаю, Кассандра. Жозеф уже не молод, а рана тяжелая.

Касси поскорее отвернулась, чтобы скрыть готовые хлынуть слезы. Граф погладил ее по голове:

— Может, попробуешь заснуть, сага? Но ядовитая горечь внезапно затопила сердце. Касси, задохнувшись, пробормотала:

— Ребенок. Я потеряла ребенка.

Энтони судорожно прикусил губу, боясь выплеснуть бессильную злобу на тех, кто осмелился сделать такое с женщиной, которую он любил.

— Кассандра, послушай, — с трудом выговорил он наконец. — Мне жаль наше дитя, но ты для меня важнее всего на свете. Пожалуйста, поверь мне и забудь о своей несуществующей вине. Главное — ты жива, и я люблю тебя. Остальное не имеет значения.

Одинокая прозрачная капля сорвалась с ее ресниц и поползла по щеке. Энтони быстро смахнул ее.

— Подумай, сага, — пошутил он, — как только ты поправишься, снова сможешь в любую минуту дать мне нагоняй, если посчитаешь, что я становлюсь невыносимым тираном.

Касси проглотила слезы и вынудила себя улыбнуться.

— Ты всегда будешь тираном, — прошептала она, уткнувшись носом ему в ладонь.

* * *

На следующее утро синьор Биссоне, уставший и угрюмый после очередного визита к Жозефу, постучал в дверь спальни, где граф сидел подле Касси. Накануне вечером доктору пришлось покинуть виллу, чтобы принять роды у Катерины Пизани. Дав жизнь маленькому сыну, женщина умерла на рассвете от потери крови.