Невеста была одета в шелковое бальное платье цвета слоновой кости, которое сшила для нее мадам Оазо. В этом же наряде Джулия недавно ездила на бал в дом Аллингемов. Леди Ирвинг, оглядев перед отъездом в церковь племянницу, заявила, что она одета неподобающим образом.

Слова тетушки ничуть не смутили Джулию. Не испытывая обычной предсвадебной нервозности, она спросила с улыбкой, от которой на ее щеках проступили ямочки:

– Мое платье кажется вам вульгарным? Или недостойным леди?

Выражение лица графини смягчилось, она явно сдалась:

– Ладно, признаю: наряд не так уж и плох. У тебя, наверное, были свои причины надеть именно этот наряд на свадьбу.

И это было правдой. Каждый раз, когда Джулия вспоминала бал в доме Аллингемов, у нее становилось тепло на душе. В тот вечер она и Джеймс признались друг другу в любви. Кроме того, платье цвета слоновой кости было лучшим в гардеробе Джулии, а ей хотелось предстать перед женихом во всей красе.

Луиза выбрала бледно-розовое платье – этот цвет ей очень шел. Все это время она поддерживала сестру, во всем помогала, но когда Джулия попросила ее надеть на церемонию бракосочетания костюм Елены Прекрасной, в котором сестра была на балу, она решительно отказалась:

– Нет уж, уволь: не хочу выглядеть нелепо. Зачем напоминать людям о празднике Двенадцатой ночи, когда у виконта была совсем другая невеста?

В голосе Луизы не было и тени обиды или упрека, однако Джулия сочла за лучшее не продолжать этот щекотливый разговор. Ведь в ответ Луиза могла потребовать, чтобы Джулия надела на собственную свадьбу ужасный костюм гадалки, в котором невеста походила бы на помидор.

Луиза выступала на свадьбе в роли подружки невесты, и эта ситуация тоже была щекотливой, если учесть, что они с Джеймсом были не так давно помолвлены. Однако, слава богу, на свадьбе присутствовали только свои и за спиной молодоженов никто не шушукался.

Луиза искренне поздравила их после церемонии бракосочетания и сказала Джеймсу:

– Ты сделал правильный выбор. Джулия и есть твоя вторая половина. Я не смогла бы сделать тебя счастливым.

Джеймс с благодарностью ей улыбнулся и сдавленным от волнения голосом сказал:

– Вина за ту ошибку, которую мы совершили, лежит только на мне. Я рад, что мы стали родственниками.

– Я надеюсь, Луиза погостит у нас, – предложила Джулия и вопросительно взглянула на сестру. – Ты же хочешь закончить работу над каталогом?

Луиза радостно улыбнулась и перевела взгляд на Джеймса.

– Да, конечно! А я вам не помешаю?

– Если обещаешь, что не подпустишь мою жену к лестницам-стремянкам, я подарю тебе Библию Гутенберга, – сказал Джеймс, обняв Джулию за плечи.

Как и много лет назад на свадьбе лорда и леди Оливер, леди Ирвинг сыпала колкостями, делая резкие замечания молодоженам и гостям. В свое время она говорила брату, чтобы он не женился на женщине, у которой нет родственников, поскольку они могли усложнить ему жизнь. Удивительно, но лорд Оливер запомнил слова сестры и рассказал о ее предостережениях в столовой за свадебным завтраком.

– Не говори ерунды! – оборвала его графиня. – Ты не можешь этого помнить, потому что ваша свадьба была очень давно.

– Но твои слова врезались мне в память! – возразил лорд Оливер. – Ты произнесла их после того, как я рассказал тебе, что встретил замечательную женщину на аукционе скаковых лошадей, где она любовалась породистой кобылой в яблоках.

Леди Ирвинг закатила глаза к потолку, поскольку хорошо знала, что все воспоминания ее брата так или иначе ассоциативно связаны с животными.

– Да уж, женщина без родственников, – повторила графиня, окидывая взглядом сидевшее за столом юное поколение Оливеров.

Дети весело болтали и бросали друг в друга катышками из хлеба. Попугай Баттернат сидел на плече у Тома и тянулся клювом к еде.

Леди Оливер болтала с Глорией, которая позволила своей маленькой дочери распустить косы. Луиза, смеясь, смахнула с носа сестры следы от пудинга. А Джулия жестом дала понять лакею, чтобы положил ей еще кусочек: у нее, как всегда, был отменный аппетит.

Джеймс с улыбкой наблюдал за женой, и глаза его светились такой любовью, что даже невосприимчивая к подобного рода сантиментам графиня растрогалась до слез.

Женщина без родственников… Если бы у Джулии их не было, то не было бы и такого веселого праздника.

Леди Ирвинг повернулась к брату – лицо ее в этот момент выражало искреннее раскаяние – и, наклонившись, шепнула ему на ухо, так чтобы никто не слышал:

– Братец, дорогой, то, что я сейчас скажу, ты больше никогда от меня не услышишь. Так что можешь порадоваться! – Она сделала паузу, а потом, тяжело вздохнув, произнесла: – Я вынуждена признать, что была полной дурой, когда советовала тебе жениться на сироте!