Спустя полтора часа я выдавливаю довольную улыбку, оглядывая себя в зеркале. Лёгкие локоны, чёрные стрелки на глазах и сочная красная помада. Я никогда так не крашусь, но выглядит и правда симпатично.

Оказавшись дома, мы собираемся на свадьбу. Мама ничего не успевает, бегает в одном белье из комнаты в комнату, суетится и нервничает, а затем просит меня вызвать такси, потому что сегодня она планирует пить алкоголь в неограниченных количествах.

Я высыпаю в мисочку Тумана пакетик корма, глажу его по мягкой шёрстке и обещаю, что задержусь сегодня не долго. Если надо будет — сбегу.

Ресторан «Атмосфера» элегантный и стильный: просторнейший зал, огромные окна, дизайнерские хрустальные люстры. Мама восхищённо оглядывается по сторонам и шепчет на ухо, что цена банкета на одного человека здесь приравнивается к средней заработной плате в нашем городе.

Гостей много, не меньше двух сотен. Здесь легко можно потеряться, что мне только в плюс. Мама вручает Артуру подарок и расцеловывает его в обе щёки, заставляя невесту покраснеть от возмущения. Я знаю, что таким образом мама просто хочет скрыть своё волнение, ведь отец тоже где-то в зале. В последние месяцы она только и делает, что злит его и провоцирует, заставляя ревновать и кусать локти от чувства вины. Если раньше я искреннее верила, что такого рода предательство нельзя простить, то теперь не столь категорична. А может, это просто апатия...

Я больше не верю в сказки, где он любил её, а она любила его, и жили они долго и счастливо. Несусветная чушь для маленьких девочек. Отец был прав: жизнь намного сложнее, чем я могла себе представить. Порой она приземляет настолько резко и неожиданно, что ты ничего понять как следует не успеваешь, только отчаянно барахтаешься и захлёбываешься горькими слезами. Зато потом наступает прозрение: болезненное, вытряхивающее с потрохами душу…

Отец подходит к нам с бокалом виски. Для всех на этом торжестве мы по-прежнему одна семья. Никто (разве что кроме Артура) не знает о том, что происходит между нами тремя на самом деле и что творится в душе у каждого из нас по отдельности.

— Ты хотя бы рубашку как следует погладил, — фыркает мама, окидывая отца пристальным взглядом.

— Она помялась, пока я ехал в такси.

— Угу. И воротник? Попросил бы свою любовницу, что ли…

— Мариш, — ласково улыбается папа, — ну какая любовница? Я ждал, что ты мне погладишь.

— Ещё чего!

Я беру у официанта бокал шампанского и отхожу в сторону. В зале становится душно, несмотря на работающие в полную силу кондиционеры.

С трудом ступая по кафельному полу, я иду на веранду. Хочу сделать глоток свежего воздуха. На пятках кровавые мозоли, потому что бежевые туфли, которые сейчас на мне, совсем новые.

Толкнув от себя прозрачную дверь, я понимаю, что зря пришла сюда. Здесь образовалась курилка и дышать так же нечем, как и в переполненном зале. Замечаю пустующую беседку чуть поодаль, миную гостей, болтающих на разные темы, и иду туда быстрым шагом, превозмогая боль в ногах. Я давно научилась справляться с любого рода болью, особенно душевной. Достаточно просто подальше её спрятать, закрыть на замок и отвлечься. Она будет напоминать о себе постоянно и звучать на дне твоей падшей души эхом… Главное, не открывать. Когда-нибудь она окончательно утихнет.

Я ставлю бокал с шампанским на деревянный стол и упираюсь в него ладонями. Голова кружится от двух глотков! Поднимаю взгляд и равнодушно оглядываю гостей на веранде. Равнодушие вообще мой верный спутник в течение стольких месяцев…

Вдруг на веранде я замечаю знакомый силуэт, и сердце замирает, а потом начинает стучать с такой неистовой силой, что я прижимаю ладонь к левой половине груди и умоляю его остановиться.

Это несомненно он. Глеб Воронцов. Моя первая и единственная любовь. Некогда мой мужчина. Сначала по телу прокатывается волна безумной радости, потому что он здесь. На свободе. Он цел и невредим. Он может беспрепятственно передвигаться, есть, пить, разговаривать с людьми и надевать красивую, как сейчас, одежду. А затем следует вторая волна такой силы, что сбивает меня с ног и накрывает с головой, заставляя захлебнуться от горечи.

Он стал другим. Определённо. Это читается в каждом его движении и жёстком взгляде. Глеб красивый и мужественный, правда, немного худее, чем я его помню. Сейчас об острые черты его лица, кажется, можно с лёгкостью порезаться. Он разговаривает с Артуром, достаёт из пачки сигарету, щёлкает зажигалкой и… закуривает. Никогда не видела, чтобы он это делал, но ему чертовски идёт. Воронцов вкладывает сигарету в губы, делает глубокую затяжку и выпускает сизый дым в воздух. Я смотрю на него, словно заворожённая, не в силах оторваться и уйти.

Одно только мгновение, и мы встречаемся взглядами. В этот момент меня бьёт током. Минимум двести двадцать! Волоски на коже наэлектризовываются, тело натягивается словно струна. Глеб щурится, стискивает челюсти до играющих желваков, что-то говорит Артуру и твёрдой походкой направляется в мою сторону.

Глава 58

Я столько раз представляла себе нашу встречу! Рисовала в воображении, видела во сне. Тогда я ещё готова была встретиться с Глебом лицом к лицу. Обнять, сказать, что люблю.

Теперь я словно трусишка пячусь назад, упираясь бёдрами в стол и ощущая, как перехватывает дыхание от неожиданности. Он здесь. Здесь… Глупо было думать, что Воронцов всё поймёт и не попытается даже поговорить со мной о том, почему я забрала все свои вещи из его квартиры, вернула Свете карту и ключи. Хотя это значительно упростило бы мне задачу.

Он звонил мне пять дней назад. Я как раз принимала товар в магазине, когда увидела на экране мигающий входящий вызов. Мы работали в паре с Таней. Я попросила у неё минутку личного времени, сбежала в тёмную подсобку и, вытирая слёзы рукавом рабочей кофты, смотрела, как экран загорается и гаснет, загорается и гаснет… Смалодушничала и не смогла ему ответить. Клялась себе, что перезвоню после работы и всё объясню, но время шло, а я так и не могла на это отважиться. И вот теперь он здесь. Прилетел, чтобы поговорить. Ко мне, не на свадьбу к другу. Этого я добивалась? Однозначно нет. Надо было перезвонить, успокоившись, и сказать всё как есть.

Глеб останавливается в двух метрах от меня. Непривычно короткая стрижка, впалые щёки и твёрдый, полыхающий нехорошим огоньком взгляд. Он устало потирает пальцами глаза, затягивается дымом. Возможно, сразу же после самолёта