Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот как! Значит, для тебя это была, только игра, один из способов заработать деньги.
– Конечно. У меня есть на примете другие возможности увеличения капитала, и я не собираюсь биться с Кинкейдом насмерть.
Он повернулся и пошел к двери. Не веря своим ушам, Оливия смотрела ему в спину.
– А я? Что делать мне? – крикнула она.
– Ну, за тебя я не беспокоюсь, дорогая. Если ты будешь регулярно ложиться на спину и раздвигать ноги, то с голоду не умрешь.
– Черта с два! Я сама позабочусь о Кинкейде!
Несколько секунд Джек молча смотрел на нее, потом с угрозой проговорил:
– Вспомни, чем в прошлый раз закончилась твоя глупость. Теперь я не буду столь добр и сдержан.
Черт, он ушел. Что же делать? Она потеряет все. Опять зарабатывать своим телом? Все сначала? Ну нет.
– Гарри!
В комнату ворвался охранник. Глаза его расширились при виде сидящей на столе полуголой Оливии.
– Слеттер только что вышел отсюда. Проследи за ним.
– За мистером Слеттером?
– Да. Я хочу знать, куда он ходит и с кем встречается. – Если хочешь победить человека, надо овладеть его секретами. Их у Слеттера явно предостаточно.
– Хорошо, мисс Оливия.
Гарри по-прежнему стоял столбом, не в силах отвести взгляд от ее обнаженной груди.
– Иди же! – прикрикнула хозяйка, и охранник пулей выскочил за дверь.
Оливия мерила шагами комнату. Джек просто трус. Терроризировать женщин – это одно, но как только он столкнулся с настоящим противником – Кинкейдом, так сразу пошел на попятный. Ей придется самой разобраться с ними обоими. Приняв решение, Оливия предалась приятным мечтам – о том, что она заставит испытать Кинкейда, прежде чем убьет его. Сначала ему придется смотреть, как кто-нибудь из ее людей будет насиловать его жену. Потом он будет умирать. Медленно. Какой-нибудь яд, чтобы было очень больно. А когда он все же подохнет, она отправит его жену в Париж. Там есть один тип, который отличается исключительной жестокостью. Она сидела за столом – пышная рыжеволосая красавица, одетая только в черные чулки и рубашку, смотрела в хрустальный бокал и, улыбаясь, повторяла шепотом:
– Ты покойник, Спенсер Кинкейд. Ты покойник!
– Ну что ж. – Доктор Уоллес улыбнулся Тори и принялся протирать стекла очков. – Судя по тому, что вы рассказываете, и по тому, что я вижу, вы на третьем месяце беременности.
Тори уставилась на книги, стоявшие на полках за спиной доктора. И к собственному стыду, ощутила разочарование. Как быстро! Слишком быстро.
– Я должна что-нибудь делать, доктор?
– Ничего особенного, просто хорошо питайтесь и побольше отдыхайте. – Улыбнувшись, доктор добавил: – И скажите Шарлотте, чтобы была поосторожнее. Физические нагрузки или падение с лошади могут закончиться для нее весьма плачевно.
– Я буду осторожна, – прошептала Тори, чувствуя, как в глазах начало темнеть. Хоть бы не упасть в обморок.
– А ваш муж знает о Шарлотте? – помолчав, спросил доктор Уоллес.
– Нет. И я не хочу, чтобы он знал.
– Что-то не так? – Доктор смотрел на нее с искренней тревогой. – Вы не выглядите очень счастливой.
– Все хорошо. Просто… я не думала, что это случится так быстро.
Доктор засмеялся.
– Девочка моя, и одного раза бывает достаточно, А теперь идите домой и ни о чем не волнуйтесь. Вы здоровая молодая женщина, и я не вижу никаких поводов для беспокойства. Думаю, беременность пройдет легко. А судя по вашему мужу, вас ждет впереди еще полдюжины детишек, так что скоро привыкнете.
Смеясь над собственной шуткой, доктор проводил ее к выходу. Тори с грустью подумала, как это было бы здорово – выносить и родить много детей. Но скорее всего это дитя будет единственным. Когда Спенс приедет, она ему расскажет. Интересно, он сразу уедет? Или дождется родов? Нога ее подвернулась, и Тори, вцепившись в перила, с ужасом почувствовала, что падает. Ее поймал Бен, ринувшийся вверх по ступеням.
– Осторожно, красотка, – проворчал он, чувствуя, как дрожь сотрясает ее тело.
– Спасибо, – прошептала Тори.
– Что сказал доктор, Тори? – озабоченно спросил Бен.
– Он сказал, что у меня будет ребенок. – Губы произносили заветные слова – ради этого она так старалась, – и вот теперь нет ничего, ни радости, ни счастья – только опустошенность и страх перед будущим.
– Это же здорово! – Бен искренне обрадовался. – Эй, да что с тобой?
– Ничего. – Она шла к экипажу, еле сдерживая слезы.
– Подожди, я же не слепой. Тори, в чем дело? – Бен заглянул ей в глаза.
– Все в порядке. Отвези меня домой.
Он не выглядел успокоенным, но не стал настаивать. Помог ей сесть в экипаж и бодро предложил немного прокатиться. Тори равнодушно кивнула. Нерадостные мысли бродили в ее голове. Она должна сдержать слово и дать Спенсу свободу. Хотя теперь больше чем когда-либо ей хотелось, чтобы он был рядом и заботился о ней. Свежий ветер растрепал ее волосы, и она подняла голову и огляделась, Они были на утесе, на том самом месте, куда она сбежала от Спенса.
– Что мы здесь делаем? – удивленно спросила она.
– Я заметил, что если тебе плохо, ты идешь именно сюда. – Бен смотрел на нее, и Тори видела искреннее участие в его глазах. – Я подумал, что это подходящее место, чтобы поговорить с другом. Я твой друг, и мы уже приехали. Что случилось, Тори?
– Все хорошо.
– Оно и видно.
Они помолчали. Внизу шумело море, ветер доносил запах водорослей и далекие крики чаек.
– Когда я была девочкой, – тихо произнесла она, – отец приводил меня сюда почти каждое воскресенье.
– И вы были тут вдвоем?
– Мама никогда не любила побережье. Всегда боялась, что ее кожа потемнеет на солнце.
– Это чудесное место.
– Еще отец покупал мне леденцы и водил обедать б любой ресторан, куда я хотела. Я всегда требовала столик у окна, и отец всегда умудрялся его получить.
– Да уж, папочка баловал свою дочурку. – Бен улыбнулся. – Вот и Аманда – сестра Спенса – тоже балованная, Джексон в ней души не чает. Обожает свою малышку. Правда, она слетка подросла и превратилась в красотку… Упрямую как черт.
Тори посмотрела на Бена и впервые задумалась, что он знает об их со Спенсом отношениях.
– Ты давно знаешь Спенса? – небрежно спросила она.
– Около двенадцати дет. – Бен сдвинул шляпу на затылок. – Я был рейнджером в их краях и принимал участие в поисках Аманды.
– Она потерялась?
– Вроде того. – Он вдруг перестал улыбаться. – Ее похитили.