— Тропочку в Швиц, — вкрадчивым тоном подал свой голос Крон. — И посредников меньше, и к шоколаду есть у нас интерес. Мы дым-глину на нашей земле извели, и на фронте ее нет. Так что… — намекнул он, что я вроде как им должен.

Ага… Три раза. Думают, что если моя штурмовая рота из города домой съехала, то и кишки им выпустить некому? Но на понт берут…

— Когда вы только считать научитесь? — покачал я головой. — Через горы стирх несет во вьюке четыре таких ящика, — стукнул я носком сапога по деревяшке. — А сколько их везет шхуна? А шоколад можно в Швице купить и так. За деньги. И нормально провезти его через границу. Пошлина на него мизерная. Нет смысла вязаться с контрабандистами. Я вижу пока только один товар, который есть смысл таскать через горы, — часы.

— Часы? — удивился Крон.

— Да, обычные карманные часы в стальном или медном корпусе. Со штампованным механизмом, но на камнях. Весьма востребованный сейчас товар в окопах у офицеров, да и у унтеров. Их штамповка лучше нашей, качественней. Секундная стрелка есть. Стоят серебро, а продать можно за золотой. И во вьюк влезает их много. А везут их к нам мало, потому как пошлина запредельная заявлена, чтобы не губить имперских часовщиков. Основной сбыт пока у швицев на такие недорогие аксессуары — колонии. Республика та же. Могут и больше делать — был бы спрос.

— Сведешь? — спросил регент Ночной гильдии с интересом.

— Весной поговорим об этом, Крон, ближе к маю. Сейчас в горах снег лежит. На тропах вообще лед. У контрабанды отпуск по погодным условиям. Может, что и срастется. Еще какой есть интерес?

— Лимоны.

— Присылай вагоны, пустые бочки и деньги. Что-нибудь найдем. Насколько я понимаю, в Будвице вы их толкать не будете?

— В Сканию пойдут, — ответил Лось. — Морем.

— Что так? Скания нейтральное государство. Ей и из колоний пришлют, сколько закажут. Пароходами, — удивился я.

— Торговый путь идет по проливам, в которых стреляют из больших пушек, — пояснил Лось. — И свободный фрахт от республики и островов прекратился. Все работают только на себя. На свою войну. К тому же коньяк возить прибыльней, и плечо короче.

— На меня в Реции не выходите, — поставил я условие. — Тавора знаете?

Главари Ночной гильдии разом кивнули.

— Связь там через него. И в Реции ведите себя тихо. У нас там резких очень не любят. Так что предупредите своих коммивояжеров, которых к нам пошлете, что борзость плохо отражается не только на доходах, но и на здоровье.

Генерал Молас посетил мой салон-вагон перед самым отбытием поезда из Будвица, когда мы, выехав с заводской территории, сделали короткую остановку у перрона сортировочной станции, ожидая своей очереди на основную рельсовую магистраль.

Уже совсем стемнело, и только раскачивающиеся на ветру фонари под жестяными отражателями давали неверный свет, в котором искрился снег на сугробах.

Молас вошел в салон, огляделся, внимательно осмотрел нонконформистские портреты правителей, хмыкнул многозначительно, но ничего по этому поводу не сказал. Сел за стол совещаний. Раздеваться не стал, только шинель расстегнул, хвастая красной подкладкой, и шапку на стол бросил.

Сразу вынул трубку, набил ее и прикурил от спички. По салону пополз сизый дым.

— Чай, кофе или сразу водка? — спросил я, невольно морщась от табачного дыма.

— Водка, — кивнул генерал. — Все же проводы у нас.

Я отдал необходимые распоряжения. И прислуга, включая Гочеву горничную, забегала как наскипидаренная.

На столе моментально появилась скатерть, приборы…

— Нам пока лучше пересесть за письменный стол, — предложил я, и Молас это предложение с готовностью принял.

Генерал посмотрел на мой химический пасьянс на столе, повертел в руках пару книг.

— Не знал, что ты еще и химией занимаешься, — прокомментировал увиденную картину. — Что это будет? Новая взрывчатка? Порох? Или смазка, которая не застывает на морозе?

— Никак нет, экселенц. Это будет новый фундаментальный закон мироздания, — ответил я не без гордости. А что? Такой свидетель мне пригодится в будущем, когда после войны стану мериться приоритетами с другими учеными.

— Когда ты на все время находишь? — В голосе второго квартирмейстера фронта прозвучала завистливая нотка.

— Так я теперь не у дел, экселенц. Вашими молитвами, — не удержался я от подколки.

— Золото тебе принесли полностью? — В голосе Моласа прозвучала нехилая озабоченность. Все же это очень крупная сумма — две тысячи золотых.

— Ваше превосходительство, — ответил я с улыбкой, — это же не мелкие жулики, а вполне серьезные и ответственные люди, которые мелочь по карманам не тырят. Они под вашей «крышей» только на контрабанде коньяка большие деньги заколачивают. Отрабатывают хоть?

— Отрабатывают, — подтвердил генерал вполголоса, обернувшись убедиться, не подслушивают ли нас. — Даже во вкус вошли. По некоторым дисциплинам выступают как эксперты и инструкторы. Уголовный мир для разведки — целина непаханая. Прикрытие великолепное. И в случае провала сроки по уголовке мизерные. А под царскими лазутчиками здесь земля горит. Но сложный народец. Отца бы моего сюда, вот он бы их быстро построил и заставил родину любить… Кстати, это ты Бьеркфорта настропалил рейд по царским тылам сделать?

— А что, не надо было? — удивился я.

— Да нет… Вроде как все вписывается. Только мы другого генерала планировали отбирать у царцев правый берег у Щеттинпорта. Для полной его блокады с суши.

— Если хотите знать мое мнение, экселенц, то я бы поставил на этого неугомонного удетского графа. И если целью рейда будет Щеттинпорт, то я бы подкрепил его на последнем этапе атакой пехоты через реку. Но это сугубо мое личное мнение.

Молас кивнул, опять оглянулся. Потом спросил вполголоса:

— Эта девка вам кто?

— Вроде как невеста Гоча, — ответил я также вполголоса, чтобы она не услышала. — Горничной у него работает в заводоуправлении.

— Проверим… — пообещал генерал и, вынув из внутреннего кармана шинели толстый пакет, протянул его мне. — Ознакомься на досуге. Времени в дороге у тебя много. Я в Рецию раньше весны не попаду. А вот когда приеду, тогда поговорим плотно по делам нашим скорбным.

— Что так мрачно?

— Да нет, это присказка у меня такая. Не обращай внимания. От отца досталась, — улыбнулся генерал. — А дело серьезное…

— Господа, все готово. Прошу к столу, — колокольчиками разнесся по салону голос горничной.

— Гоча позови, — приказал ей генерал, взяв бутылку можжевеловки и разливая водку в три рюмки. На закуски он внимания не обратил. А стоило. Такого разнообразия домашних огемских разносолов я еще не видел. Никак Гочева горничная с собой натащила?