— С оборудованием сам разберусь. Речь не о нем. У меня там готовой продукции немало.

— А именно?

— Самогон из снежной ягоды. Начальная крепость семьдесят объемных долей спирта. Разлит по дубовым бочкам, сертификат соответствия имеется. У вас на «Стадионе» уники собираются, им это пойло как нектар.

— Заберем за полцены, — объявил Селин.

— Да хрен там!

— С самовывозом.

Я задумался, но все же покачал головой.

— Конский дисконт.

Денис допил пиво и наполнил кружку из кувшина самостоятельно.

— Объясняю диспозицию, — произнес он, поднимаясь из-за стола. — Мы вывозим все. Готовую продукцию, оборудование, линолеум, проводку — все, что получится отодрать от стен. Вывозим не в чистое поле, а в подготовленное помещение. И осенью, как только пойдет снежная ягода, запускаем производство на полную катушку. Пилим пятьдесят на пятьдесят. Твой вклад в уставник — это оборудование, самогон и документация.

— Документация? — хмыкнул я. — У меня одного в Форте разрешение на перегонку сока снежных ягод в пищевой спирт!

— Именно поэтому мы предлагаем равные доли. Сам посуди — тебе ведь даже делать ничего не придется. Оборотку на закуп снежных ягод мы обеспечим. Оплата персоналу обратно с нас! Просто будешь купоны стричь!

— Договоры на поставку сырья у меня уже заключены.

— Слава, не торгуйся, не на базаре. Заметь, никто не выкручивает тебе руки по пиву. И вообще — знаешь, сколько стоит минута моего времени?

— А знаешь, сколько стоят мои нематериальные активы?

— Зачем тебе деньги в тюрьме?

— А кто сказал, что я туда собираюсь?

Денис хлебнул пива и посмотрел на меня поверх кружки.

— Чего ты хочешь?

— Мухи отдельно — котлеты отдельно. Готовый самогон остается у меня.

— Бочку возьмем на рекламные нужды.

— Не проблема.

Селин допил пиво, посмотрел на пустой кувшин и предупредил:

— Завтра с утра пришлю водителя с учредительными документами.

— Присылай.

Пиво не цепляло; я открыл один из шкафчиков, достал бутыль настоянного на травах самогона и рюмку.

— Тогда и мне налей, — попросил Селин.

Я достал вторую рюмку, зубами выдернул пробку и разлил самогон. Выпил, шумно выдохнул и предупредил Селина:

— Есть еще один момент.

— Излагай, — разрешил тот.

— Если человеку по ногам выстрелить «плазменным цветком», куда его отвезут?

Селина явственно передернуло, он влил в себя самогон, но ответил без малейшей заминки:

— В крематорий.

— Человек остался жив.

Денис передвинул рюмку на мой край стола и заявил:

— Обратно в крематорий.

Я наполнил рюмки и спросил:

— Почему?

— Объясняю на пальцах. Если это законопослушный гражданин, то ответ очевиден — его увезут в Госпиталь. Но очевидный ответ тебя не устраивает, значит, это преступник. Преступник с оторванными ногами…

— Ногой.

— Слава, ну чего ты как маленький? Преступник с оторванной ногой — обуза для подельников. Рана хорошенько прожарилась, и смерть от потери крови ему не грозит, но без хирургического вмешательства начнется гангрена, подыхать будет долго и мучительно. Проще добить.

Я покачал головой.

— Не блатные, нет. Скорее наемники.

— Расскажешь, что случилось? Вдруг поможем?

— Меньше знаешь — крепче спишь.

— Нашим легче, — не стал наставить на своем Селин. — Насчет больниц — когда надо? Сегодня, поди? Метнешься по горячим следам? Тогда документы заранее подпиши. Укокошат еще…

— Нет, Денис. Пусть все устаканится. Завтра с утра в самый раз будет.

— Упустишь.

— Мои проблемы.

— Вот уж действительно — твои!

Мы выпили и поднялись из подвала. Я попрощался с Денисом, поймал вопросительный взгляд помощника и кивнул. Мол, порядок.

С кухни послышался звон битой посуды, и я горестно вздохнул:

— Да что с ней не так?!

— С Оксанкой-то? — усмехнулся Иван. — Со Стасом у них не срослось, вот и психует.

— А что такое?

— Да он не смог из-за аврала на работе ее куда-то сводить, а Гарик потом кому-то из знакомых трепанул, что они всю ночь в «Кисках» отжигали.

— «Киски»? Стрип-клуб, что ли?

— Можно и так сказать, — усмехнулся Грачев. — С приватными танцами в нумерах. А могут и доставку на дом организовать, только плати.

Проходившая мимо Юля заинтересовалась:

— Ваня, откуда такая осведомленность?

— Клиентура пересекается, — ничуть не смутился Иван. — А бармен — он как священник, только без тайны исповеди.

— Ты смотри! — пригрозила девушка и понесла заставленный грязной посудой поднос на кухню. В баре был аншлаг, и гимназистки помогали Оксане обсуживать посетителей.

— Вот так люди и палятся! — усмехнулся я, достал из-под прилавка бутыль самогона и налил две рюмки.

— Я же на работе! — запротестовал помощник.

— Ты слушай! — поморщился я. — Говорил, что завтра на допрос вызывают? Там не очень хорошо на самом деле. Есть информация, что меня завтра закроют.

— Что вменяют?

— А вот завтра и расскажут. Но, скорее всего, кражу в особо крупном. Подбросили, когда на днях вломились, а сегодня при обыске изъяли.

— Дружина воду мутит? Может, через Патруль зайти?

— Не Дружина. — Я покачал головой и хлопнул помощника по плечу. — Ерунда, прорвемся. Там все вилами по воде писано.

— Дай-то бог.

Я опрокинул в себя рюмку самогона и поднялся на второй этаж.

Немного романтики — и спать.

А разговоры могут и до завтра подождать. Тем более разговоры неприятные.

.

— Вот примерно отсюда и начнем замерять подробно, — объявил Смирнов. — Выбирай места, чтобы к обоим берегам подойти было можно.

С утра Саню пересадили в нашу лодку, а часть груза перекинули во вторую, к Платону и Дмитрию. Сегодня мы с чародеем друг без друга никуда. Река стала шире, берега, местами скалистые, а местами осыпавшиеся, чуть выше и круче, а вода как бы даже не еще прозрачней, чем вчера была. Каменистое дно на глубине просматривается метра в два или даже больше. Лес с обеих сторон подступал вплотную, на левом берегу тоже появились проблески Севера, но немного, а вот правый прямо как из наставления для Патруля, классика. Все признаки того, что ходи и оглядывайся, а лучше и вовсе не ходи. Но погода радовала — и солнце, и ветра почти нет, и тепло так, что я просто в майке сидел.