– Бурунов – бывший генерал, – вдруг подсказал Осипов. – Военная выправка, крепкий еще старик, несмотря на больное сердце. Он мог сам убираться с военной тщательностью и вряд ли допустил бы размазывание грязи мокрой тряпкой.

– Так, стоп! – поднял руку Лев. – Пока спорить не будем и утверждать из-за косвенных улик тоже ничего не будем. Это только подозрения пока, рабочая гипотеза. Поехали на квартиру к Борисовскому. Ключи у тебя, Максим? Бумагу возьми, чтобы потом снова ее опечатать. И копию протокола осмотра места происшествия с копией акта вскрытия тела.

Квартира старого историка выглядела и правда так, будто хозяин только недавно вышел по делам и должен вскоре вернуться. Но не вернулся. И тапочки сиротливо стояли возле пуфика в углу. На нем он переобувался. И обувная ложечка висела на крючке. И зонтик на вешалке…

– Максим, – стоя в коридоре квартиры Борисовского и осматриваясь, произнес Гуров. – Сегодня вечером возьмешь ребят и сделаешь поквартирный обход. Очень тщательно расспросишь о тех, кто бывал у старика. Особенно если больше одного раза.

– Понятно, – кивнул капитан.

– Давай, Стас, – показал Лев на дверь, ведущую из прихожей в комнату. – У тебя самый наметанный взгляд. Иди первым, а мы уж за тобой.

Каждый натянул на обувь медицинские бахилы. Следом за Крячко в комнату прошел Гуров, за ним Григорьев. Сыщики первым делом тщательно осматривали полы и только потом уже мебель, положение вещей, открытые или закрытые дверки, выдвинутые или нет ящики. Квартира Всеволода Игоревича Борисовского не отличалась опрятностью. Видимо, старый ученый был человеком в этом отношении безалаберным. Для него порядок и чистота не были главным в жизни. Но в этом был и большой плюс для сыщиков. В запущенном помещении легче отыскать следы, они останутся на пыльной поверхности.

Пока Гуров и Григорьев ощупывали вещи покойного, проверяли карманы, Крячко рассматривал секретер у окна. Он приседал, наклонял голову, отходил в сторону и снова приседал. Потом, достав из кармана лупу, замер над горизонтальной поверхностью и пробормотал:

– Нет, что бы там ни говорили, а старый добрый предмет из арсенала Шерлока Холмса всегда поможет. И даже в наше время, когда двадцать первый век на дворе.

– Что там? – насторожился Гуров.

– Тут что-то стояло. Точнее, на пыльную поверхность что-то ставили. Некий прямоугольный в основании предмет на едва заметных ножках по углам. Что-то вроде шкатулки, я бы сказал.

Гуров и Григорьев подошли к Стасу и присели на корточки. След действительно был. А еще были заметные смазанные следы. Наверняка от рук, которые этот предмет ставили, а потом брали. Даже след от рукава одежды. Осторожно приоткрыв дверки секретера, Крячко почти с головой залез внутрь и вдруг сказал:

– Здесь глубина полок не одинаковая.

Потом заскрипел чем-то деревянным и с довольным видом выпрямился, отряхивая руки. Лев подошел и тоже заглянул внутрь. Задняя стенка была двойная, и фальшивая панель отодвинута в сторону. Небольшая ниша была пуста.

– Вот, – кивнул Стас головой на нишу. – Что и требовалось доказать.

– Что?

– То, что старик прятал там что-то важное и ценное. И кто-то это похитил.

– Убив предварительно Борисовского?

– Вот это нам пока неизвестно. Предварительно, или потом, или во время. Главное, что в нише было что-то спрятано в виде шкатулки. И теперь там ничего нет, а на пыли остался лишь след. Вот вам, предположительно, и мотив. Как бы это поизящнее выразиться: если есть мотив, то есть и преступление, а не несчастный случай.

Гуров посмотрел на капитана, который присел на корточки у тумбочки под телевизором. Кипа каких-то старых газет, мятых журналов, видимо, исторических или краеведческих. Григорьев вытащил все это на пол и стал разбирать. Через несколько секунд рядом со стопкой газет легла мятая картонная папка, из которой выпало несколько фотографий. Следом появился канцелярский прозрачный файл с несколькими фотографиями внутри. Крячко присел рядом с оперативником и принялся помогать ему потрошить эту неопрятную бумажную кучу.

– Выставка какая-то, – прокомментировал он, беря в руки фотографию. – Кажется, как раз значки и награды выставляются. Ветераны какие-то. А вот и наш Борисовский! М-да. А вот он помоложе! Смотри, Лева, за какими красивыми женщинами историк ухаживал.

– Еще бы знать, кто на этих фотографиях, – пробормотал Гуров. – Надо узнать, где проходила выставка, а потом уже через организаторов установим, кто был из приглашенных гостей.

Фотографии хранились неаккуратно, вперемешку со старыми газетами и журналами, их было немного, а никакого альбома у старика сыщики не нашли. Мобильного телефона у Борисовского не было, компьютера тоже. Поэтому надеяться на наличие цифровых фотографий тоже не приходилось. Хотя странно для человека, чья жизнь прошла в XX веке, не иметь семейного фотоальбома, фотографий близких людей, главных событий в его жизни.

Гуров вежливо постучал в дверь и, приоткрыв ее, шагнул в кабинет.

– Здравствуйте! Вы позволите?

Управляющая художественным выставочным салоном «Бирюза» Алла Николаевна Годнарская была пышной женщиной лет сорока с небольшим. Не очень длинные волосы с хорошей салонной укладкой намекали на легкий ветерок, который имел возможность коснуться романтического образа дамы, глубокий вырез кофточки, открывавший грудь Годнарской на пределе мужского спокойствия, – все это создавало атмосферу далеко не пуританскую, а скорее художественной пластики неоклассицизма.

Женщина подняла голову. Ее взгляд профессионально скользнул по лицу гостя, отметив хорошую стрижку, интеллигентный, но в то же время уверенный мужской взгляд, дорогой, хорошо сидящий костюм и идеально подобранный по тону галстук. Кажется, Годнарская осталась довольна результатом своего бегло проведенного анализа, и ее лицо озарилось мягкой многообещающей улыбкой. А ведь она не замужем, догадался Гуров. Он не смог объяснить себе, почему сделал такой вывод, но этот факт показался ему очевидным.

– Да, проходите, – приятным бархатистым голосом ответила управляющая. – Чем могу помочь?

Гуров представился, видя, как меняется лицо женщины. Пришлось сразу переходить к успокаивающим фразам. Через минуту Годнарская вспыхнула, вспомнив, что не предложила полковнику присесть. Хорошо, что этот милейший Лев Иванович из полиции сам уселся, не дожидаясь приглашения, было бы неловко держать его на ногах. Он понимал состояние женщин, тем более что опыта общения с полицией у нее, видимо, маловато.

– Мне нужна ваша помощь, Алла Николаевна, – доверительно проговорил Лев. – Дело важное, только вы не пугайтесь. Я очень хотел бы, чтобы вы мне доверяли так же, как я доверяю вам. Вы же понимаете, что полиция, тем более уголовный розыск, занимается такими вопросами, о которых обычным гражданам даже думать неприятно. И я бы уберег вас от этой темы, но мне и правда без вас никак не обойтись. Поверьте!