– Ну мало ли… Конечно, странно, что на защиту он не явился. А вдруг… А если он как-то замешан в убийстве квартирной хозяйки?

– Да вы что! – возмутилась тетя Лена. – Да как вам в голову взбрело?

– Сейчас столько убийств из-за недвижимости… Одиноких стариков подговаривают продать квартиру, а потом убивают. Та квартира была приватизирована?

– Откуда ж я знаю!

Скорбным взглядом Елена Артемьевна уперлась в одну точку, затем решительно проговорила:

– Скажем Ирочке, что он к матери поехал. А про убийство квартирной хозяйки не будем говорить, нельзя ее сейчас волновать.

Ира немного успокоилась, стала высчитывать дни до возвращения Дениса. Ей разрешили вставать, и в день предполагаемого приезда она несколько раз подходила к сестринскому посту, просила разрешения воспользоваться телефоном. И назавтра звонила, и через день… Она потребовала от тети, которая уже перебралась домой, чтобы, уходя, та оставляла в двери записку с адресом больницы. Несколько раз Елена Артемьевна так и делала, а потом махнула рукой. Сердце подсказывало, что жених племянницы исчез навсегда.

А Ира верила, что Денис вот-вот появится. В приемные часы она с надеждой оборачивалась на каждый скрип двери, ожидая, что увидит его, но приходила тетя Лена, или Андрей Андреевич, или школьная подруга Оля. Ее Ира тоже попросила сходить на Большую Монетную. Молчание тети, ее короткое: «Ходила, ходила, нет никого», Иру не устраивало, она подозревала, что тетя Лена что-то утаивает.

Прямо из больницы Оля пошла по указанному адресу. На всякий случай она позвонила в опечатанную дверь, затем спустилась во двор и обратилась к двум старушкам, устроившимся на деревянной скамейке возле бывшей прачечной, спросила, не знают ли они чего о парне, живущем в тридцать четвертой квартире.

– Так там не парень жил, а Лизавета, учительница-пенсионерка, – ответила одна из женщин, непомерно тучная, занимающая едва ли не полскамейки. И добавила с непонятным энтузиазмом: – Ее убили, вы что, не знаете?

– Не знала, – покачала головой Оля. Убийство незнакомого человека ее не слишком тронуло. По телевизору ежедневно рассказывают о нескольких убийствах – время такое.

– Был там парень, был, – вдруг вспомнила вторая старушка. Она выглядела лет на сто, лицо, как печеное яблоко, но взгляд светлых глаз ясный, и голос резкий, властный. – Он раньше на третьем этаже жил, у него еще отец-геолог погиб. Ты что, не помнишь? – обернулась она к товарке.

– А, этот? У которого мать квартиру продала и в Израиль укатила?

– Ну да.

– А ведь я его видела не раз, еще думала – к кому ходит? Вроде его ровесников в той парадной и нет. Так, говоришь, он у Лизы жил?

– У нее. Сама-то, знаешь ведь, круглый год на даче возилась. Вот и довозилась…

– Так что с Денисом, с тем парнем, который у нее жил? – перебила Оля соседок, которые, казалось, забыли о ней.

– Ты его, когда видела? – обратилась полная к древней старухе.

– Да уж не припомню: весной или в начале лета. С девушкой все ходил. Симпатичная такая… Не ночевала, нет. Часов десять вечера – и он ее провожает.

– Я и в августе его видала. У меня окна-то напротив, – кивнула в сторону толстуха. – Четвертый этаж, спускаться иной раз лень, так я окно открою и рядом сяду, хоть воздухом немного подышать. Видела его, видела. А вот однажды, уж не скажу, когда, но точно до того еще, как Лизу убили, царствие ей небесное, – старуха вдруг надумала перекреститься. – Так вот, утром, день будний был, я своих на работу выпроводила, посуду мыла и на кухне прибирала. Окно открыла проветрить – утречком воздух чистый, прохладный. Краем глаза заметила, выбежал кто-то из той парадной. Присматриваться не стала, но кроме твоего знакомого – Денис, точно, так его и звали, – туда молодые не ходят, вот я и подумала, что он. И тут вдруг скрип, свист – машина во двор влетает! Черная, бандитская – знаете, большие такие? Оттуда выскочили двое, схватили парня, и давай тузить! И ногами, и по-всякому… Да ты должна помнить, рассказывала я тебе, – вновь обернулась женщина к соседке.

– Помнить… Скажешь тоже! Я, что час назад было, забываю, – покачала головой морщинистая старушка.

– А что отец у парня геолог был, вспомнила?

– Так то – двадцать лет назад! Поживи с мое, сама до склероза дойдешь, – обиделась старшая.

– Так что с парнем? – напомнила Оля.

– Что-что? Избили, в машину сунули и укатили, – мигом закончила свой рассказ толстуха и задумчиво добавила: – А ведь после я его, Дениса этого, пожалуй, и не видела…

– Точно? А вы уверены, что это его били?

– У меня четвертый этаж, потолки высоченные, а зрение уже не очень – так что не побожусь. Но больше-то некого. В той парадной ни одного парня молодого – уж мне ли не знать!

Все, что рассказали старухи, Оля передала подруге, и этим довела ее до истерики. Елене Артемьевне пришлось признаться, что о смерти квартирной хозяйки она уже знала, сказала и о том, что в милиции заявление о пропаже Дениса не приняли.

– Так не бывает! – кричала Ира. – Не может человек просто так пропасть! Вы плохо просили! Я пойду…

– Никуда ты не пойдешь! – испугалась тетя Лена, заслоняя собой дверь. – Только попробуй! О себе подумай, о ребенке… А Денис – найдется, если жив…

Последние слова она проговорила вполголоса, для себя, но Ира услышала и закричала:

– Он жив, жив! Я знаю, чувствую!

– Успокойся, тебе нельзя волноваться!

Нельзя волноваться. Ира слышала это от всех: от тети, от врачей, от подруги, от Андрея Андреевича, который продолжал навещать ее.

Тетя Лена не уставала нахваливать Петрова: какой чуткий, неравнодушный человек, сколько сделал для них!

Андрей Андреевич привел в больницу нотариуса, и Ира подписала доверенность на ведение дел по наследству. Денег в доме нашлось немного, и пока счет Игнатьева в банке был недоступен, Петров периодически подсовывал Елене Артемьевне конверты с небольшими суммами.

За три месяца, что провела в больнице, Ира привыкла к визитам Андрея Андреевича, а тетя Лена почти сдружилась с ним.

– Даже удивительно, что такого симпатичного мужчину жена бросила, – делилась она с племянницей. – Ушла к другому, какого-то «нового русского» нашла. Представляю, как Андрей Андреевич переживал!

Ира молча пожала плечами: переживания Петрова ее не волновали, своих полно.

– Очень порядочный человек, и заботливый, – продолжала нахваливать тетя Лена. – Мне-то по магазинам-рынкам тяжело, так он заедет вечером, продуктов привезет. Я уж его и покормлю заодно – что там холостяк сам себе наготовит! Он каждый раз вначале отказывается, говорит, не стоит беспокоиться. Деликатный. А я говорю: мы вам стольким обязаны, не знаем, как бы без вашей помощи и поддержки справились. А он: не стоит, мол, у вас в доме мужчины не осталось, кто-то же должен о вас позаботиться…