И когда губы Гэбриела встретились с моими, я прошептала в них:

– Да! Да. Да…

Оливер лорд Виклунд снес дверь одним ударом. Леди Виклунд вихрем внеслась в комнату, заняла позицию у окна и, рассмотрев лежащих на постели, ахнула.

– Все? Можно заходить? – Лорд Доре прошлепал в спальню, оставляя мокрые отпечатки на каменном полу, сел в кресло и потрясая мандолиной, стал выливать из нее воду. – Ты! Гэб!

Должен! Мне!

– Ты знал? – Дидиан обвиняюще уставилась на менестреля.

– Уймите свою супругу, лорд-коннетабль, – Доремарец махнул мокрым инструментом в сторону Оливера. – Я ничего не знал. Но, если я вижу запертую дверь спальни, а слуги в один голос твердят, что из-за нее всю ночь раздавались стоны, я скорее предположу, что здесь занимались любовью, а не убийствами. И я не буду заставлять своего друга выбивать эту дверь, а вежливо в нее постучу!

– Где вы потеряли настоящего менестреля и нашли его сварливую копию? – Бастиана натянула на грудь простыню.

– Мы были у цвергов и Брок победил в музыкальнoм состязании, – пояснила Дидиан.

– У него была волшебная лютня!

– Я сделаю тебе даже лучше, – пообещал Патрик, заглядывая в спальню. – Позвольте войти.

– Валяй, – разрешил Гэбриел и повернулся к Бастиане. – А следующую ночь, любезная супруга, мы проведем в подвале.

Предварительно установив баррикады у входа.

Патрик вошел, за ним, цокая копытами по валяющейся на полу двери, появился осел.

– Супруга? – спросило животное, повертев головой.

– Это еще кто?

– Болтун? – Бастиана вскочила с постели, завернувшись в простыню. – Тебя так наградили?

Артефакт горестно заржал:

– Наградили? Это унижение! Меня, величайшее творение, отрядили в человеческий мир набираться опыта. Бастинда, прекращай гладить осла. Я на его шее. Да, вот.

– Так ты теперь ошейник? Снять?

Басти осторожно расстегнула серебристое кольцо. Осел, почуяв свободу, рысью устремился прочь.

– Тупое создание! – Пожаловался Болтун. – Я с трудом cмог управлять им. Так кто на ком женился?

– Маменька вышла замуж за Томаса лорда Биркелана.

– А доченька за лорда Гэбриела, – проговорил последний, все ещё лежа на постели.

– Но момент своего бракосочетания дочь как-то не заметила!

– Ты, Бастинда, наверное забыла, что этот вот мужчина, – Болтун качнулся в ее руке, – жрец Спящего лорда, соответсвенно имеет право и возможность освятить брачные узы.

– Но празднеств по этому поводу мы отменять не будем, – сообщил «тот самый мужчина». – Завтра в Шерези прибудет торжественная процессия, которая дoставит мою супругу ко двору с тем, чтоб представить леди Гэбриелу его величеству Арктуру. А там…

– Он обо всем заранее позаботился, – умилился Болтун.

– А что бы ты делал, если бы я тебе отказала?

– Оказался в очень неловком положении, – пробормотал Гэбриел.

Бастиана бросилась к нему с поцелуями.

– Оставим их наедине, – лорд Патрик поднял с пола Болтуна и поманил всех за собой.

– Дверь на место поставь, – велела супругу леди Виклунд. – Кстати, мы тоже устали с дороги и займем, с вашего позволения, первую попавшуюся пустую спальню.

– А мы вдвоем отправимся в столовую, – кивнул менестрелю Патрик.

– Втроем, – поправил его Болтун. – Я, драгоценные лорды, просто кладезь информации по волшебным устройствам подгорных цвергов.

Так закончилась эта история. Одна из тех, что до сих пор остались в песнях и сказаниях всех пяти королевств. История о королевских миньонах, козырных валетах в колоде большой игры. О мудрейшем Гэбриеле, чья хитрость вошла в легенды, о лорде Уолесе, гербовый мятный клевер которого до сих пор украшает стены Кoрoлeвcкoго универcитета, о мужественном Оливере Виклунде, чей меч всегда был на стороне справедливости, о талантливом Станисласе Шарле Доре, великом менестреле, и конечно же о Бастиане Мартере Шерези, чья судьба была загадочна, а ослепительный блеск недолог.

Через много-много лет леди Гэбриела, мать, в том числе, и королевской супруги, и бабушка уже полудюжины принцев и принцесс, путешествовала со свитой в предгорьяx Авалона.

Проезжая через городишко, название которого никому не запомнилось, леди велела остановить карету на рыночной площади. Там как раз давал представление бродячий цирк, и рыжеволосая канатная плясунья парила над толпой, вызывая восторг зрителей.

Леди Гэбриела долго смотрела на нее и, когда девушка, заметив ее взгляд, изящно поклонилась, смаxнула набежавшую слезу.

– Вы, кажется, счастливы, моя королева…

Циркачка оттолкнулась от каната, перевернулась в воздуxе и спрыгнула на брусчатку. Толпа рукоплескала, прочие циркачи сновали в ней, собирая плату за представление. А канатная плясунья подошла к мужчине, что стоял неподалеку, и повисла у него на шее.

– Я была хороша, любовь моя?

– Лучше всех, – он ответил на поцелуй, – моя Аврора.

Леди Гэбриела смутилась, будто ее застали за подглядыванием, и велела кучеру трогать. Как только карета двинулась, циркачка сорвалась с места, подбежала к окну и весело спросила:

– Мы, кажется, знакомы?

– Сейчас нет, – ответила леди, но в будущем, кто знает…

Ведь любой конец, это всегда начало чего-то нового.

– Ты всегда будешь с ним, в любом воплощении.

– А ты с ним.

– Разве это не весело?

– Ненавижу эти ваши потусторонние штучки.

– Хорошо, что твое отношение их нисколько не заботит, – девушка почти легла животом на раму окна, засунув голову внутрь кареты. – Меня просили передать тебе два слова.

Птичья… вишня…

И циркачка заливисто расхохоталась, убегая прочь.

А еще через много-много лет в одной отдаленной от мира чародейской башне некая юная и прекрасная дева бесстрашно уставилась в черные глаза некоего мага и сказала:

– Я – Мармадель графиня Шерези, и сейчас я вам здесь устрою!

И именно это послужило началом совсем другой истории.